Миткаль. Шлейф одержимости. Матильда Аваланж

от цивилизации далеко. Особенно, когда зимой дороги заметает. По нескольку дней бывает тут сидим, отрезанные от всего света. Место такое. Кто-то говорит – проклятое.

      – Серьезно? И кто же его проклял?

      – Да так, глупости, городские легенды, – туманно ответила библиотекарша и перевела тему.

      Мы еще немного поболтали и я собралась откланяться.

      – Подожди, Ева, – остановила женщина неуверенно. – Я подумала… Тебе ведь, наверное, нужны деньги… Не хочешь здесь подрабатывать? Сможешь совмещать работу с учебой, чем плохо?

      Я оглядела зал со старенькими стеллажами, вдоль и поперек уставленными книгами. В светло-зелёном линолеуме отражался свет электрических ламп.

      О такой удаче можно было только мечтать. Деньги, которые я привезла с собой, подошли к концу, и поиском подработки я собиралась заняться с завтрашнего дня, пережив занятие Влада Вячеславовича.

      – Здесь мало платят, да и место такое затерянное… Медвежий угол, одним словом. Вот никто и не идет. Я вообще-то тут и заведующая, и библиотекарь, и уборщица. И мне тяжеловато, тем более работает библиотека без выходных. Если согласишься, пусть даже на неполный день, мне станет намного легче. А рабочий график мы согласуем с твоим расписанием занятий. Ну, как?

      Согласилась я, не раздумывая, и теперь спешила по узким улочкам восвояси, радостно помахивая рюкзаком с «Алисой в стране чудес».

      Все дядюшкины поручения по дому я сделала с таким расчетом, что вечер остался свободным. Прошмыгнув мимо кухни, где дядя пил свой вечерний чай, направилась в свою комнату.

      Однако до лестницы так и не добралась – остановил повелительный голос:

      – Ева!

      Так, снова дядюшка включил «барина».

      Пришлось вернуться, склонить голову и сложить руки, аки бедная служаночка.

      Дядюшка, смакуя, сделал глоток чая из своей чашки, не торопясь сообщить, зачем позвал меня под свои ясны очи.

      – Дядя?

      – Ну, как впечатления от «Согинеи»? – поинтересовался он со злорадством.

      – Отлично, – не стала разочаровывать я.

      – Не ври. В первый же день ты успела стать посмешищем всей группы. Какая же ты бестолковая!

      – Влад Вячеславович, вижу, уже рассказал вам?

      – Я вот что тебе хочу давно сказать… племяннушка, – подался дядя вперёд, почти отшвырнув от себя чашку, так что больше половины чая пролилось на оттертый мной до стерильности стол. – То, что ты поступила, ещё ничего не значит. Тебе просто повезло. Твоей заслуги в этом ни капли. В моих глазах ты продолжаешь оставаться глупой тетёхой и прислугой. И только попробуй еще хоть кому-нибудь там заикнуться, что ты моя родственница. Вытри и налей мне новый, – он закинул ногу на ногу и указал на коричневую лужу чая.

      Я вытерла лужу и налила ему новую чашку.

      – Могу идти? – с плохо скрываемым раздражением буркнула я.

      – Тон попроще сделай, – отозвался милый дядюшка. – Более… – он щелкнул пальцами, подбирая нужное слово, – подобающим.

      Чувствуя, как внутри поднимается волна злобы, я молчала.

      Дядюшка