Миткаль. Шлейф одержимости. Матильда Аваланж

кивнула.

      Наверное, подумала, что он будет её хвалить.

      – Амина… – протянул Влад, словно пробуя что-то противное. – Помню ваше сочинение. Давно не читал такой поверхностной галиматьи. Я понимаю, что русский язык вам не родной, но вы бы хоть чуть-чуть постарались изложить мысли внятно. Шли бы, что ли, к торговому центру лучше, людям по руке гадали. И то больше пользы от вас было.

      Интересно, этот придурок Влад хоть понимает, что творит?

      Понимает, что с первых же минут настраивает дружелюбную в принципе аудиторию резко против себя?

      – Вы… вы наговорили здесь столько, – дрожащим голосом начала Амина, – что… что вас уволят! Мы подадим в суд за оскорбление личности!

      – Оскорбление личности… суд… Вы смешны, – презрительно бросил Влад. – Я разочарован, что придётся работать с таким материалом. Немного плебса, который считает себя достойным выйти в элиту, и немного плебса, который считает, что уже в элите.

      Амина сидела, устремив взгляд в парту. Румянец стал заметен даже на ее смуглых щеках.

      В воцарившейся тишине стало слышно, как в коридоре две девушки оживлённо разговаривают о каком-то Стасике и о новых туфлях.

      – Тоже плебс, – фыркнул Влад Вячеславович в полной тишине. – Что ж, продолжим о победителях конкурса. Первое занятие мы посвятим разбору сочинения одного из них, а в конце пары я назову вам имя человека, написавшего опус, повеселивший почти всю коллегию, проверяющую конкурсные сочинения.

      Я почувствовала холодок где-то в груди, ещё пока не понимая, откуда он взялся.

      А Влад как ни в чем не бывало объявил:

      – Абитуриент писал о известной, думаю, даже вам «Алисе в стране чудес».

      И он отвратительным голосом принялся читать моё сочинение. Я противник чтения вслух сочинений, даже самых лучших, потому что это неправильно, когда личные мысли одного человека звучат в устах чужого человека.

      Влад Вячеславович не только читал, но так остроумно комментировал моё сочинение, что, несмотря на установившееся к нему негативное отношение, группа не могла удержаться от хохота.

      Он вывернул всё так, что даже полная Эльвира, переглянувшись со своей соседкой по парте, произнесла:

      – Прям интересно, это кто же такое… такую муть написал, а, Влад Вячеславович?

      Прозвучало насмешливо и угодливо. После того, как начался разбор грубейших ошибок по пунктам, авторство сочинения стало главной интригой пары.

      Большинство считало, что это неисправимый двоечник и недоумевало, как ему дали одно из конкурсных мест.

      К концу пары я узнала о себе много нового – от того, что у меня поверхностное мышление и совершенно нет фантазии до того, что у меня злобный завистливый характер.

      Кто-то даже с тонким психологизмом высказал мысль о том, что автор сочинения, возможно, «подвергся насилию» и «закрыл ворота своей волшебной страны на засов» и «с тех пор живет в грубой реальности, где нет места воображению и чуду».

      Помимо своей воли на протяжении всего времени, пока