365 дней тоски. John Hall

человека. И я вновь закрылся, вновь предпочел скуку и тишину. Она не била, она не жалила, она просто существовала вокруг, она просто была внутри. Но эта скука рано или поздно точно сведет меня с ума. Она заставит меня вновь окунуться в гнилой кисель социума, вновь почувствовать боль и вновь вернуться в стабильную апатию.

      День двадцать седьмой.

      – Э! Эй, мистер! Эй, мистер найс-гай! – услышал я тоненький, но, несмотря на это, очень приятный девичий голосок. – Эй! Мистер! – она все же заставила меня покинуть собственные мысли и обратить внимание. – Мистер! Вы не могли бы подвинуть свои габариты в сторону, дабы прочистить проход? – сказала она нарочито задиристо, и я понял, что встал по центру узкой улицы и перегородил собой весь проход. Это меня несколько смутило, и я с глупой миной отодвинулся.

      – Эй! Мистер найс-гай! – она специально использовала английские слова и улыбалась светящейся улыбкой. – Улыбнитесь, мистер!

      Девушка прошла мимо, оставив меня обескураженным наблюдать за своей легкой походкой.

      – Улыбнитесь, – прошептал я, – мистер, – голос трещал, как у старика. – Но мне нет и тридцати, – я смотрел на девушку, возраст которой застыл между восемнадцатью и двадцатью, – а я уже успел стать «мистером».

      Я постарался улыбнуться, но уголки губ сами по себе поползли вниз.

      День двадцать восьмой.

      Мой день начинается с завтрака, затем тяжелая тренировка в спортзале. Потом тесная камера общественного транспорта до рабочего места, где я приму несколько круглых концентратов антидепрессанта, чтобы дотянуть до конца этого дня. Дальше меня ждет еще одно погружение в массу негатива, скованную стеклом, пластиком, дешевой тканью и тонкой сталью… приготовление ужина, прием пищи в тишине…

      – Я больше не могу!.. Больше не хочу слушать голоса людей!!!

      «Тишина. Мне нужна лишь тишина, – думаю я и представляю то, как слова отражаются от покрытых штукатуркой стен. – Тишина. Мне нужна лишь тишина», – стараюсь концентрироваться на своих мыслях, пока соседи сверху выясняют вопросы о том, кто не помыл полы и кто бросил носки посреди комнаты.

      День двадцать девятый.

      В очередной раз меня уносит с периферии по тоннелям вен к самому центру тяжело дышащего города. Улицы, забитые жировыми бляшками автомобилей, сужены до критического минимума и с трудом пропускают сквозь себя таких же, как и я, спешащих. Лёгкие осадки сгущают общий поток, отчего транспортные артерии окрашиваются красным.

      Всего два места, которые необходимо посетить. Всего два дела, общей протяжённостью в десять минут, которые необходимо сделать. Всего двумя бесценными часами моей жизни будет оценена эта многозначительная поездка. И так каждый день.

      День тридцатый.

      Медленная, вязкая апатия выгнала меня из дома и заставила стирать подошвы ботинок о разбитые дороги районов. Она вела меня за руку, сквозь холод, сквозь звуки ночных дворов, сквозь мерзкий, плотный туман бастиона тяжелых снов.

      Я наблюдал за фигурами,