Запретные дали. Том 1. Алевтина Низовцева

и смущенно зарделся каким-то странным болезненно-тусклым румянцем. С явным любопытством Староста Фрэнк начал рассматривать черты юного лица.

      – Мартин, ты являешься родственником Патрику Карди? – поинтересовался он, вызвав новую вспышку болезненного румянца.

      – А это так заметно? – удивился Мартин, продолжая упорно краснеть.

      Тяжко вздохнув, Староста Фрэнк принялся напряженнее думать. «Малолетний гордец» премило заулыбался, кокетливо захлопав длинными изогнутыми ресницами, разом преображаясь в святую невинность и непорочную чистоту.

      Старосте Фрэнку стало совсем не по себе. Украдкой он осенил себя размашистым крестным знаменем и смело посмотрел в эти нарочито смущенные черты. Мартин лукаво заулыбался, хитро сощуривая странные глаза.

      – Поверьте мне на слово, – заслышалась угрожающая интонация, – Я весьма хорош в своем мастерстве…

      Лукавая улыбка растянулась от уха до уха, хитрый прищур стремительно расширился, затягивая глубиной блистательной синевы. В этот момент Староста Фрэнк был согласен на все готов, лишь бы этот странный тип избавил его от своего присутствия.

      – Хорошо, – сказал Староста Фрэнк, – я дам тебе испытательный срок, а там посмотрим.

      – Вот это весьма благоразумно, достопочтенный и премногоуважаемый Староста Фрэнк одобрительно кивнул Мартин и ехидно заулыбался.

      – Только учти, – строго парировал Староста Фрэнк, – что работать ты будешь совершенно один.

      – Ничего страшного, – заявил Мартин, – я привык работать в одиночку.

      – Работать будешь шесть дней в неделю с семи утра до семи вечера, – озвучил свои требования Староста Фрэнк, в глубине души, надеясь, что «родственник» Патрика все-таки передумает, – и в любое время дня и ночи тебя могут попросить посетить дом внезапно заболевшего.

      На самом деле, он нарочно прибавил шесть часов работы больницы. Огромные глазища так и пыхнули фанатичным блеском сиреневого сияния, на фарфоровом лице заиграла улыбка полоумного счастья.

      – Готов работать хоть круглосуточно! – с жаром выпалил Мартин, встав по стойке смирно.

      Староста Фрэнк перевидал немало докторов, отчаянно желавших работать в Плаклях. Все как один выдвигали они какие-либо требования, а еще были крайне недовольны озвученным жалованием. Этот же, наоборот, кипел поразительным трудоголизмом и даже не заикался о деньгах. Хотя, Староста Фрэнк прекрасно знал, что Карди славилось отчаянным трудолюбием.

      – Деньги будешь получать небольшие, – властно произнес он, пренебрежительно посматривая на ликующую физиономию.

      Тут Мартин выкинул такое, отчего Староста Фрэнк долго приходил в себя. Ни с того ни с сего «малолетний гордец» преклонил колено и, клятвенно положа руку на сердце, смиренно опустил крученную темную голову.

      – Promitto me laboraturum esse non sordidi lucri causa (лат. Обещаю, что буду трудиться не ради презренной выгоды), – раздалась бесовская речь.

      На будущее Староста Фрэнк решил расспросить Патрика об этом внезапно