Улица 17. Сесиль Монблазе

тут хорошо кормят. И сытно, – произнесла она, вытянув губы трубочкой, что нелегко далось уколотой ботоксом коже.

      – Тогда закажите то, что считаете нужным, – просто сказал он и посмотрел куда-то на свои руки, нервно вертящие зубочистку.

      Его задумчивый вид тронул ее сердце. Он просто сидел там и не смотрел по сторонам, очевидно, оробев. Вокруг были какие-то поздние посетители, одинокие мужчины и женщины, или же влюбленные парочки, смотрящие прямо друг на друга при небольшом свете. Даже корейцы за прилавком, казалось, чувствовали себя хорошо. К одному из них, маленькому и щуплому, со стеснительной улыбкой, пришел друг и что-то громко говорил ему, время от времени пихая его рукой. Они оба смеялись, да так, что однажды небольшой кореец чуть не выронил поднос с воком. Потом он взял себя в руки и, осмелев, сам шутливо подергал друга за ухо. Пожилая пара двух супругов, по виду похожих на аргентинцев или чилийцев, с недоумением поглядела на них и продолжила поглощать пищу. Иногда ей и самой хотелось когда-нибудь стать довольной жизнью старушкой из пригорода, имеющей мужа, собаку, непременно с большими ушами, и изредка видящейся со своими детьми и маленькими шумными внуками. Жизнь для нее была слишком сложна и наполнена хлопотами под завязку, но сейчас она даже не работала, фактически живя на чужой шее, и ей это нравилось. Но немного раздражало, что она не могла выйти со своими подругами посреди рабочего дня, посидеть в кафе или направиться на шопинг, потому что они, в отличие от нее, упорно вкалывали. Да, жаль, подумала она, что женщина в наши дни не может полностью довериться своему мужчине, а ее бездеятельное положение всячески осуждается. Но почему он ничего не ест, им же принесла заказ та улыбчивая кореянка или китаянка с двумя хвостиками и кривыми ногами в разноцветных чулках?

      – Мне не хочется, – словно читая ее мысли, ответил он и отставил тарелку с мисо.

      – Но ты же сам предложил отметить твое повышение, разве нет? – она неожиданно перешла на ты с этим чудным парнем. Ей приходилось почти кричать, потому что один из корейцев включил телевизор, явно наслаждаясь звучанием испанских слов, льющихся потоком из теленовелы.

      – Я давно не был в такого рода… заведениях.

      – Ну, бывает, много кто занят. Или, может быть, тебе нравится готовить? – скучающе протянула она.

      – Да, конечно, только из-за кризиса это стало очень сложно сделать. Моя продуктовая корзина подорожала! Я всегда беру себе мясо и еще немного яиц, готовлю яичницу, жаркое, все по мелочи, а потом еще мне нравится мармелад, и… – он замолк и вновь стал смотреть на стол.

      – Если ты не против, я съем твой мисо?

      – Я думал, модели не едят, – обезоруживающе улыбнулся он.

      – Едят. И да, я не модель, просто… – она покрутила в воздухе рукой с наращенными синими ногтями, которые лично ей напоминали о звездном небе. Впрочем, ее восторгов Иван не разделял, как-то заявив, что она ими слишком сильно царапается.

      – Понятно, – сказал он и поглядел сквозь нее. Как оказалось, на теленовеллу, которую с упоением смотрел режущий дайкон кореец. На экране женщина гораздо хуже самой