Название | Улица 17 |
---|---|
Автор произведения | Сесиль Монблазе |
Жанр | |
Серия | |
Издательство | |
Год выпуска | 2023 |
isbn |
Скучные мужики за столом пожали плечами и отвернулись.
– Вы можете приглашать абсолютно любого из них потанцевать! Хотите? – надрывался веселый ведущий и подпрыгивал на месте.
– Нет, – ответил за него один из трех приятелей и сказал:
– А вот сейчас я наконец-то хочу потанцевать.
– Ну и славно, – захохотал Франсиско. – Бери, кого пожелаешь!
– Нет, – помотал головой мужчина. – Я возьму только вот эту сеньориту…
– Мария Ньевес, – представилась она и подала руку мужчине.
Наступило время, когда ей пришлось делать то, ради чего, собственно и живет латиноамериканка по версии досужих любителей экзотики – танца. Она должна выйти в блестящих босоножках на самую середину зала, немного потоптаться, как будто пытаясь опереться обо что-то, потом вытянуть ногу, положить руку на бедро и начать с призывной улыбкой показывать людям наигранную, нарочитую страсть, то прижимаясь к телу своего нежного, но властного смуглолицего партнера, то отстраняясь. Она должна называть это интересными, игривыми словами вроде «выражать душу», «играть на струнах своего сердца», быть патетичной, мелодраматичной, планировать ночь любви и свадьбу через пять дней, чтобы четыре дня точно посвятить знакомству партнера со своими кузенами, а начало пятого покаянному письму бывшему другу детства, с которым они должны были быть обвенчаны еще на первом курсе университета. В реальности же все обстояло не так. Возможно, что мексиканцы были даже более американцами, чем им полагалось быть, но американцами с ретро-оттенками сигарет «Уинстон», мотороллеров «Веспа» и привкусом калифорнийской пляжной меланхолии. Они слушали печальную музыку, смотрели азиатский артхаус и ненавидели, когда их спрашивали про сомбреро. Поэтому в танце Марии Ньевес и толстяка не было абсолютно ничего призывного и страстно-героического.
Она вышла всего лишь немного задумчиво потоптаться, ибо от природы танцевала плохо и не скрывала этого, ее движения были слишком угловатыми, а на танце она так сильно сосредотачивалась, что не глядела по сторонам, вся превратившись в сплошное движение. Ее спутник немного прихрамывал, но не отпускал ее руки, заставляя ее кружиться и буквально падать от резких движений – у нее была слабая координация.
Очень скоро Мария Ньевес начала задыхаться и с надеждой смотреть за столик, за которым сидела милая Мадлен, флиртовавшая с высоким плечистым стриптизером с такими же пепельного оттенка волосами. Когда он наклонялся, их пряди сбивались вместе, и Мария Ньевес хотела бы оказаться рядом с ними, чтобы послушать, как счастливы другие люди, пускай и ненадолго.
– Я пойду, – сказала она, пытаясь перекричать музыку.
– Куда? – удивился толстяк. – Танцы же только начались.
– В туалет, дебил! – неожиданно громко заорала она и кинулась к кабинке.
На