Байесовская игра. Стелла Фракта

приветствия бросил я.

      Из-за поворота вышел Дитрих Фогель. В носу у него был ватный тампон.

      – Я у тебя хотел спросить, – так же недовольно отозвался он.

      Фогель засунул руку за пазуху, достал оттуда конверт и отдал его мне. Когда я доставал бумагу, в пояснице вновь заныло – от того, что вдалеке, фантомным эхом, сквозь множество стен и переходов, раздался отголосок собачьего лая.

      Список контрагентов – заверенный нотариусом документ, составленный в трех экземплярах, с пометкой, что одна копия должна быть направлена в прокуратуру в случае смерти составителя.

      – Дай зажигалку, – сказал я.

      Пока я засовывал документ обратно в конверт, Фогель рылся в карманах.

      – Ты больной, – скривился он.

      – У него ничего нет.

      – Бек убьет нас.

      – Как и Бюхнер. Это блеф.

      – Может, ты тоже с ним в сговоре.

      – Закрой пасть.

      Я отобрал у него зажигалку и щелкнул затвором. Бумага не сразу загорелась, бумага была плотной, запах гари и дыма был неприятным… Жечь что-то в подвале без хорошей вентиляции – плохая идея.

      – А если…

      – Не если, – оборвал его я. – Кто еще видел письмо?

      – Бюхнер. И Бек. И Краус. И…

      – Ясно.

      – Чего тебе ясно?

      Конверт уже полыхал в моей руке, пальцам было горячо, пламя было вертикальное, какое-то неправдоподобно яростное, оно поглощало весь кислород подземного коридора. Голова будто уже начала кружиться – от асфиксии. Фогель таращился на горящую бумагу как завороженный.

      Я вдруг захотел поджечь этот несчастный ангар вместе со всеми, кто внутри.

      – Ты ничего не видел, они тоже ничего не видели, – заявил я. – Всего три имени – включая прокурора. Не заставляй меня тебе объяснять.

      – Ты больной, – повторил он.

      – Сколько времени прошло?

      Фогель замялся. Если он солжет, я засуну остаток конверта – от которого у меня точно уже останется ожог – ему в глотку.

      – Три дня.

      – Три дня?!

      Мой голос был похож на гром, Фогель вздрогнул и поморщился. Клочок бумаги выпал из руки и с шипением задымился на каменном полу.

      – Три, сука, дня?!

      – Не ори!

      Я сделал шаг навстречу, Фогель продолжал стоять на месте. Я слышал приближение шагов, я не мог собрать картину воедино, пазл распадался – но решение нужно было принимать незамедлительно.

      – Мы пробивали каждого, – начал он, – мы проверяли…

      – Я помню каждого в лицо! Что тут проверять?! Каждого за все эти гребаные шесть лет! Я помню их домашние адреса и имена детей! Три дня – можно было с каждого собрать по расписке, каждого запугать, что мы сожжем их гребаные магазины! Поставщики и продавцы! Что я теперь сделаю, если вы упустили три дня?!

      Зачем в документе поставлена сегодняшняя – вчерашняя – дата? Что за уловки? Я надеялся, прошло всего несколько часов…

      Шантаж для