Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Том 1. Александр Дюма

не могу… Я решительно не знаю, куда поехал граф. Подслушивать у дверей я не привык, это у нас строго запрещено.

      – Ах, мой друг, – отвечал д’Артаньян, – какое плохое начало для меня! Знаешь ли ты по крайней мере, когда граф воротится?

      – Тоже не знаю.

      – Вспомни, Блезуа, сделай усилие!

      – Вы не верите моей искренности?.. Вы меня чувствительно обижаете!

      – Черт бы побрал его позлащенный язык! – проворчал д’Артаньян. – Лучше бы встретить простого мужика, он сказал бы мне все, что нужно… Прощай!

      – Имею честь, сударь, всенижайше вам кланяться.

      «А, чтоб тебя! – подумал д’Артаньян. – Какой несносный болтун!»

      Он в последний раз взглянул на красный дом, повернул лошадь и поехал с видом беззаботного человека.

      Доехав до конца стены, скрытый от всех посторонних взоров, он тяжело вздохнул и сказал:

      – Обсудим положение. Неужели Атос был дома? Нет. Все эти лентяи, стоявшие сложа руки посреди двора, бегали бы как сумасшедшие, если б хозяин мог видеть их. Атос путешествует?.. Это непостижимо. Он ужасно любит таинственность. Вообще не такой человек нужен мне. Мне нужен ум хитрый, терпеливый. Мой герой живет в Мелюне, в знакомом церковном доме. Сорок пять лье! Четыре с половиной дня! Ну что ж, погода прекрасная, и я свободен. Проглотим это пространство.

      Он пустил лошадь рысью по дороге в Париж. Через четыре дня он приехал в Мелюн, как и задумал.

      Д’Артаньян имел обыкновение ни у кого не спрашивать дороги. Он всегда полагался на свою проницательность, которая никогда его не обманывала, на свой тридцатилетний опыт и старую привычку читать по внешнему виду зданий и лицам людей.

      В Мелюне д’Артаньян сразу разыскал церковный дом, красивое оштукатуренное здание из кирпича. Виноградные лозы вились вдоль труб, а на крыше виднелся высеченный из камня крест. Из залы, расположенной в нижнем этаже дома, доносился говор или, лучше сказать, гул голосов, похожий на писк птенцов, сидящих в гнезде под крылом матери. Один голос громко называл буквы азбуки. Другой, густой и певучий, бранил шалунов и поправлял ошибки учеников.

      Д’Артаньян узнал этот голос. И так как окно было открыто, то он наклонился с лошади, раздвинул листья винограда и крикнул:

      – Базен! Милый Базен, здравствуй!

      Низенький толстяк, с плоским лицом, с коротко стриженными – чтобы походить на тонзуру – седыми волосами и в черной бархатной ермолке на голове, встал, услышав голос д’Артаньяна, впрочем, даже не встал, а, скорее, подпрыгнул, уронив табуретку. Ученики бросились поднимать ее, и между ними завязалась битва не хуже той, какую затеяли греки, чтобы отнять у троянцев тело Патрокла. Букварь и линейка тоже выпали из рук Базена.

      – Вы здесь! – вскричал он. – Вы, господин д’Артаньян?!

      – Да, это я. Где Арамис… то бишь шевалье д’Эрбле?.. Ах, опять ошибся! Где господин главный викарий?

      – Сударь, – отвечал Базен с достоинством, – его преосвященство в своей епархии.

      – Что такое? – сказал д’Артаньян. – Так он епископ?

      – Откуда вы явились, что не знаете этого? – перебил Базен довольно непочтительно.

      – Любезный