Двадцать лет спустя. Александр Дюма

В таком случае скажите мне поскорее, кто вы, и уходите! – воскликнула герцогиня с той живостью, которая была в ней так пленительна. – Я и без того уже достаточно скомпрометировала себя, чтобы запутываться еще больше.

      – Кто я, герцогиня? Вам доложили обо мне как о графе де Ла Фер, но вы никогда не слыхали этого имени. В прежнее время я носил другое имя, которое вы, может быть, и знали, но, конечно, забыли уже.

      – Все равно, скажите его мне, граф.

      – Когда-то меня звали Атосом.

      Герцогиня взглянула на него удивленными, широко раскрытыми глазами. Было очевидно, что это имя не вполне изгладилось у нее из памяти, хотя и затерялось среди старых воспоминаний.

      – Атос? – сказала она. – Постойте…

      Она приложила обе руки ко лбу как бы для того, чтобы задержать на мгновение множество мелькающих мыслей и разобраться в их сверкающем и пестром рое.

      – Не помочь ли вам, герцогиня? – с улыбкой спросил Атос.

      – Да, да, – сказала г-жа де Шеврез, уже утомленная этими поисками, – вы сделаете мне большое одолжение.

      – Этот Атос был очень дружен с тремя молодыми мушкетерами: д’Артаньяном, Портосом и…

      Атос остановился.

      – И Арамисом, – быстро договорила герцогиня.

      – И Арамисом, совершенно верно. Значит, вы еще не забыли этого имени?

      – Нет, – ответила она, – нет. Бедный Арамис! Он был такой красивый, изящный и скромный молодой человек, писавший прелестные стихи. Говорят, он плохо кончил?

      – Совсем плохо. Он сделался аббатом.

      – Ах, какая жалость! – сказала герцогиня, небрежно играя своим веером. – Но я, право, очень благодарна вам, граф.

      – За что же?

      – За то, что вы вызвали одно из самых приятных воспоминаний моей молодости.

      – А могу я напомнить вам другое?

      – Имеющее связь с этим?

      – И да и нет.

      – Что ж, – сказала г-жа де Шеврез, – говорите. С таким человеком, как вы, можно ничего не бояться.

      Атос поклонился.

      – Арамис был в очень близких отношениях с одной молоденькой белошвейкой из Тура, – сказал он.

      – С белошвейкой из Тура?

      – Да. Ее звали Мари Мишон, и она приходилась ему кузиной.

      – Ах, я знаю ee! – воскликнула герцогиня. – Это та, которой он писал во время осады Ла-Рошели, предупреждая ее о заговоре против бедного Бекингэма!

      – Она самая. Позвольте мне говорить о ней?

      Герцогиня взглянула на него.

      – Да, если вы не будете отзываться о ней слишком дурно, – сказала она.

      – Это было бы черной неблагодарностью с моей стороны, – сказал Атос. – А по-моему, неблагодарность не недостаток и не грех, а порок, что гораздо хуже.

      – Неблагодарность по отношению к Мари Мишон? И с вашей стороны, граф? – воскликнула герцогиня, пристально смотря на Атоса и как бы стараясь прочесть его тайные мысли. – Но разве это возможно? Ведь вы даже не были знакомы с ней.

      – Кто знает, сударыня? Может быть, и был, – сказал Атос. – Народная пословица