Когда снега накроют Лимпопо. Евгения Райнеш

на своих крыльях. Все, чего тебе не хватает, это шмотки и всякая дребедень в виде сумок. Но, несмотря на это, я из хорошего к тебе расположения, даю столько, сколько у меня есть.

      – У тебя всегда есть мало.

      – Ладно, не будем брать практическую часть нашей ситуации. Но Чебик с самого рождения живет со мной, так что по идее это ты должна нам платить.

      Тави вскинулась:

      – И с чего?!

      – С того, – я и не заметил, что встал с кресла и уже расхаживаю взад-вперед по комнате. – Я же сказал, оставим это. Как ты собираешься обращаться в суд? Во-первых, и в самых главных, тебе нужны документы. Для начала – паспорт. У тебя есть паспорт?

      Риторический вопрос. Конечно, у летавицы отродясь не было никакого паспорта. Это обстоятельство, кстати, доставило мне самые неприятные ощущения в жизни. Роды пришлось принимать самому, в моей столичной квартире.

      – При чем тут паспорт? – пожала плечами Тави.

      Лямка воздушного сарафана соскользнула к белоснежной тонкой ключице.

      Я сглотнул, срочно вызывая фантазию: Тави в обнимку с Ираклием. Полегчало.

      – Там появилась сумка, Захар! Это такая сумка… При чем тут паспорт?

      – Нет паспорта, нет алиментов, – обрубил я, – и вообще…

      Не стоило мне говорить Тави это, но обида и на нее, и на Чеба, который не оправдал сегодня моих ожиданий, затмила разум.

      – Чеб весь в тебя, – зло произнес я. – Мне стоит огромных трудов взрастить в нем хоть какие-то моральные принципы. Сегодня он в зоопарке…

      – Ой, брось, – махнула рукой Тави. – Он уже сам о себе может позаботиться, не стоит его так гиперопекать. У тебя сколько алиментов сейчас есть? Если мы не можем пойти в суд, обойдемся без него, так ведь?

      – В четыре года? – возопил я. – Как Чеб о себе позаботится в четыре года?

      – Ну, у него же, кажется, уже есть зубы? – рассеянно спросила Тави.

      Она явно думала о новой сумке и ни о чем больше.

      – Конечно, есть, – подтвердил я. – Но…

      – Ну, так вот! – торжествующе завершила разгорающийся спор Тави. – Раз есть зубы, он может жевать еду, а, значит, у него появился стимул ее добывать. Голод, знаешь ли не тетка, всему научит… Понятно объяснила? Давай быстрей, у меня еще есть дела.

      – Торговый центр открывается через несколько часов, – резонно заметил я. – Какие у тебя могут быть дела до его открытия?

      – Почему у меня не может быть дел? – поинтересовалась Тави, нисколько не обидевшись.

      Она вообще никогда не обижалась. Это безумно нравилось мне в первые месяцы нашего своеобразного знакомства, а потом стало бесить. Как и все, что связано с ней. Я достал из бумажника, который накануне выложил из жилетки на стол, три пятитысячных купюры.

      – Потому что такого понятия, как дела, у тебя в принципе нет. Вот, возьми. Это вся наличка, больше не могу. И я, между прочим, начал рассказывать о сыне, если ты не заметила.

      – А… – добродушно протянула летавица, шурша купюрами. – И что там?

      – Он сегодня кидался камнями во льва, – зачем-то сообщил я.

      Знал