Женщинам к просмотру не рекомендуется. Борис Бужор

не жалел, что по работе оказался в Москве, – хоть какое-то разнообразие. Развеяться не мешало. Хотя каждый час порывался ей позвонить, но, к счастью, останавливался, это не имело смысла – длинный гудок казался бы десятилетием, нещадно старил бы, добавлял бы седины. А после: «Абонент не отвечает или временно недоступен».

      Его бы это убило. Все же очевидно: абонент недоступен не временно, а навсегда.

      С семнадцатого этажа гостиницы открывался красивый вид, глядя на который можно было предаваться печали. Вадима это забавляло – он такой несчастный, стоит и смотрит на большой город, вспоминая прошлое. Можно списывть героя с себя – отличная выйдет комедия. Ирония над собой придавала автору сил. Вечерние посиделки и малознакомые женщины отвлекали от тяжелых мыслей.

      Вадим – совсем еще не старый человек. Считался талантливым и перспективным еще в театральном вузе. Горел, творил – и все получалось. С начальством не ладил, слишком был дерзок и своеволен, кто-то любил его за прямолинейность, кто-то ненавидел. Как бывшего спортсмена Вадима отличал упрямый и волевой характер. Но явным недостатком, что порой сбивал всех с толку, была рефлексия. Даже в армейской характеристике выделялась фраза «чрезмерная склонность к рефлексии». А ведь служил он не кем-нибудь – штурмо-вым пулеметчиком. Это состояние особенно ярко проявлялось после очередной премьеры спектакля.

      Пересматривать свои постановки он не любил, за многие моменты ему было стыдно. Чувствуя это, он выходил покурить. Об этом знал только помреж. Другие думали, что режиссер инертен и безразличен к происходящему и к результату.

      В этом постоянном самоедстве он думал о Лене. У них еще ничего не было. Должно было случиться чудо, но звезды не сошлись. В какой-то период смирился – любви нет. Перестало хватать сил на то, чтобы сопротивляться системе. Раньше сам писал пьесы, сам ставил. А тут от усталости завалился под начальство – ушел в классику и комедии. Использовал примитивные режиссерские приемы и сам не понял, как пришло творческое безразличие. И неизвестно, что бы с ним стало, но случилась Лена, которая встряхнула его, вывела из анабиоза. Вернулись былая решительность, вдохновение. В голове уже крутились сюжеты новых трагикомедийных пьес – любимого жанра, когда зрителя, благодаря спектаклю, сводили с ума эмоциональные качели.

      Цветы, кстати, Вадим не любил, как и долгий поклон. Даже если ему спектакль удавался, на поклон, в отличие от актеров, выходил нехотя. Чувствовал себя нелепо в этот момент.

      Департамент культуры, худрук и директриса театра к постановке его пьесы «Женщинам к просмотру не рекомендуется» отнеслись с опаской. Но он послал всех подальше. Актеры тоже сопротивлялись, играть не хотели. На Вадима жаловались все. Но он был тверд. Это стало делом жизни – поставить спектакль о несостоявшейся любви.

      И верить, что он еще увидит Лену. И извинится за свой обман.

      В один из вечеров, когда хмель совсем закружил голову, а из питья осталась только водка, Вадим вышел из номера семнадцатого этажа мо-сковской гостиницы,