Бессмертный пони. Заметки участкового терапевта. Мария Бородина

глядя на мои рваные джинсы, мантию, берцы с цепями и майку с черепами, в которых я шла на участок пугать пациентов, многозначительно заявить:

      – Однако…

      Ещё она каждый год поздравляла меня с Днём Рождения. Да едва ли не раньше всех. Да такими красивыми литературными эпитетами, что каждый раз со слезами на глазах думалось: замечательный же человек Александра Гавриловна!

      Но самодурством заниматься-таки приходилось. Когда все долбили диспансеризацию, чтоб выполнить план, мы с Татьяной Арсеньевной заполняли тридцатые формы.

      Да ещё потом отдавали их ей на проверку.

      Да выслушивали, что всё не так.

      Да переделывали…

      Надо ли говорить, что план мы хронически не выполняли?

      С диспансеризацией при Александре Гавриловне была та ещё запара. Родись она на полвека пораньше – могла бы служить в Верховном Комитете Цензуры. И непременно дослужилась бы там до заслуженного работника.

      Незадолго до конца месяца она забирала у меня оформленные карты и фильтровала. Сначала, упиваясь превосходством, просила Татьяну Арсеньевну найти номера телефонов пациентов и написать их на карточках. Потом – самолично обзванивала их. Мол, приходили ли Вы на диспансеризацию? Точно приходили? А то Бородина Вас провела. Не приписала ли?

      Вторым этапом проверялись все диагнозы: ни дай Боже Бородина какую-нибудь эктопию шейки матки или миопию не указала!

      На третьем этапе Александра Гавриловна шла в лабораторию и штудировала журналы с анализами. Все ли проведены официально? Не приписали ли мы какой-нибудь кал?

      Тяжела работа заведующей, скажу я вам!

      Отгадайте, на чей участок спустили большую туберкулёзную проверку?

      Правильно, на наш!

      О том, что проверка разнесла нас от и до, я узнала на уроке вождения. По громкой связи. Сидя за рулём. От неожиданности я чуть не расхреначила казённую машину о бордюр, а инструктор знатно отматюкался.

      – Почему у вас не отмечена флюорография за последний месяц? – проворчал телефон.

      – А это реально вообще? – фыркнула я.

      – Это Ваша работа! Вот чем Вы сейчас занимаетесь? А могли бы уже быть здесь! – Телефон подпрыгнул у меня на коленях.

      – Посмотрите флюорокарты других участков. Почему у них за десять лет пробелы, а Вы молчите? Что за двойные стандарты, Александра Гавриловна?!

      – А Вы за себя отвечайте!

      Инструктор офигел от разговора по громкой связи так, что выфигеть не смог. Аж подвёз меня на учебной машине прямо до поликлиники.

      Именно в тот день я впервые, честно и от всей души, высказала Егоровой всё, что о ней думаю. И дверью хлопнула, поставив печать под сказанным.

      Уходила Мастодонт красиво.

      Уходила гордо, зная, что на место заведующей кто-то метит, и ей не избежать ещё одного публичного унижения.

      С фанфарами, с цветами и большим, щедрым и вкусным столом. При параде и с достоинством. Сохраняя твёрдость взгляда и королевскую поступь.

      Мне даже было грустно.

      Но, едва Александра Гавриловна покинула пост, мы с моей медсестрой