Сочинения. Виктор Гюго

      — Да не бойтесь вы, — крикнул ей сержант, — мы из батальона Красный Колпак!

      Женщина задрожала всем телом. Она робко взглянула на сержанта и не увидела на его обветренном лице ничего, кроме густых усов, густых бровей и пылавших, как уголья, глаз.

      — Бывший батальон Красный Крест, — пояснила маркитантка.

      А сержант добавил:

      — Ты кто такая, сударыня, будешь?

      Женщина, застыв от ужаса, не спускала с него глаз. Она была худенькая, бледная, еще молодая, в жалком рубище; на голову она, как все бретонские крестьянки, накинула огромный капюшон, а на плечи шерстяное одеяло, подвязанное у шеи веревкой. С равнодушием дикарки она даже не потрудилась прикрыть голую грудь. На избитых в кровь ногах не было ни чулок, ни обуви.

      — Нищенка, что ли? — спросил сержант.

      В разговор снова вмешалась маркитантка:

      — Как звать-то?

      Вопрос прозвучал по-солдатски грубо, но в нем чувствовалась чисто женская мягкость.

      Женщина невнятно пробормотала в ответ:

      — Мишель Флешар.

      А маркитантка тем временем ласково гладила шершавой ладонью головку младенца.

      — Сколько же нам времени? — спросила она.

      Мать не поняла вопроса. Маркитантка повторила:

      — Я спрашиваю, сколько ему лет?

      — А, — ответила мать. — Полтора годика.

      — Смотрите, какие мы взрослые, — воскликнула маркитантка. — Стыдно такому сосать. Придется, видно, мне отучать его от груди. Мы ему супу дадим.

      Мать немного успокоилась. Двое старших ребятишек, которые тем временем уже успели окончательно проснуться, смотрели вокруг с любопытством и, казалось, даже не испугались. Уж очень были пышны плюмажи у гренадеров.

      — Ах, — вздохнула мать, — они совсем изголодались.

      И добавила:

      — Молоко у меня пропало.

      — Еды им сейчас дадут, — закричал сержант, — да и тебе тоже. Не о том речь. Ты скажи нам, какие у тебя политические убеждения?

      Женщина молча смотрела на сержанта.

      — Ты что, не слышишь, что ли?

      Она пробормотала:

      — Меня совсем молодой в монастырь отдали, а потом я вышла замуж, я не монахиня. Святые сестры научили меня говорить по-французски. Нашу деревню сожгли. Вот мы и убежали в чем были, я даже башмаков надеть не успела.

      — Я тебя спрашиваю, каковы твои политические убеждения?

      — Не знаю.

      Но сержант не унимался:

      — Пойми ты, сейчас много шпионок развелось. А шпионок, брат, расстреливают. Поняла? Потому отвечай. Ты не цыганка? Где твоя родина?

      Женщина глядела на сержанта, будто не понимая его слов. Сержант повторил:

      — Где твоя родина?

      — Не знаю, — ответила женщина.

      — Как так не знаешь! Не знаешь, откуда ты родом?

      — Где родилась? Знаю.

      — Ну, так и говори, где родилась.

      Женщина ответила:

      — На ферме Сискуаньяр в приходе Азэ.

      Туг пришла очередь удивляться сержанту. Он на минуту задумался. Потом переспросил:

      — Как ты