Время в долг. Владимир Казаков

1

      Романовский осторожно притронулся пальцами к фотографии и посмотрел на Кроткого. Тот отвернулся, сказал:

      – Увеличили с газетного снимка. Портрет отдам. У тебя больше на него прав. Да и в доме прекратится из-за Кати холодная война, Марфа пыталась снять фотографию дважды… – Кроткий смотрел на Романовского и уже с трудом различал черты его лица – на дворе темнело. – Расскажи о себе?

      – …Я был в штрафном батальоне. В марте сорок пятого ранили. Стал чистым. Просился в авиацию, но… войну пришлось кончать в пехоте. Несмотря на рекомендации генерала Смирнова, с которым я случайно встретился в одном из штабов.

      – Помню, помню! – оживился Кроткий – Я был в дивизионном госпитале. Приходил генерал. Расспрашивал. Я дал тебе блестящую характеристику. Не помогло?

      – Штрафник же я был, Миша.

      – А старые заслуги не зачет?

      – Много по этому поводу думал и пришел к выводу: все шло правильно. Маловато стоил я тогда, хлипка все-таки была становая жила у летчика Борьки Романовского. Да ладно…

      Несколько раз вспыхнули и погасли светлячки на концах сигарет.

      – А дальше? – нетерпеливо спросил Кроткий.

      В гостиной послышались голоса.

      – Дочка пришла. Светка со своим усатым Васей-васильком. Рассказывай, Боря!

      – Прилечь можно?

      – Обязательно! Мне, дураку, и невдомек, что ты прямо с поезда. Давай на койку… Не снимай ботинки, я стул подставлю. Вот так удобно?

      Кроткий отошел, загородив громоздкой фигурой окно.

      – Ты получал мои письма, Михаил? – спросил Романовский.

      – Только одно, где ты писал о переводе к нам.

      – Странно, – задумчиво проговорил Романовский.

      Кроткий поспешно вышел из комнаты и через несколько минут принес постель на диван. Укладываясь спать, Романовский сказал:

      – Восемь писем, значит, до тебя не дошли. В них я спрашивал, знаешь ли ты что-нибудь о семье майора Дроботова?

      – Зачем тебе?

      – После войны генерал Смирнов помог мне все же устроиться пилотом в Симбирское управление ГВФ. Нелетной погодки там хватает, и я в свободное от полетов время занимался поисками родных майора через милицию. Удалось установить, что детский сад, где был сынишка Дроботова, из Ленинграда эвакуировали сюда, в Саратов.

      – Зря бередишь старые раны. Сыну Дроботова сейчас не меньше двадцати лет…

      – Двадцать три.

      – Ну вот. Он наверняка преспокойно здравствует, не ведая печалей, а ты хочешь смуту в его душу внести.

      – Отца-то он должен знать… Справлялся я: с фамилией Дроботов мальчика на детские эвакопункты города не поступало.

      – Видишь!.. Ты из-за этого и перевелся к нам?

      – Евсеича помнишь?.. Ну, я вам рассказывал о старике-партизане, который вытащил меня из деревни, занятой немцами, и помог найти партизанский отряд? Что, первое десантирование на планерах в тыл забыл?

      – Да помню я, помню, хотя деда твоего