Время в долг. Владимир Казаков

И без восклицательного знака, – уточнил Романовский.

      – Это не меняет картины. Носилки можно было притащить из больницы. Я считаю, что Пробкин поторопился, не совсем трезво оценил положение и вывел из строя новый самолет. Я предлагаю осудить пилота Пробкина, но, учитывая его человеческий душевный порыв и пользуясь присутствием здесь командования, просить не наказывать строго.

      – Дайте я скажу! – вскочил Вася Туманов. – Неправильно это! Не согласен! Ты видел, как мучился больной? Нет! А Семен видел! Если бы это был твой отец, Борщ, ты бы тоже проводил такой тонкий расчет, который предложил Семену? Вряд ли, хоть ты и паук!

      – Без оскорблений! – застучал карандашом Кроткий. – Вы забыли, где находитесь!

      – Я не хотел обидеть, – сразу остыл Вася. – Я имел в виду, что паук никогда не запутывается в паутине, потому что бегает только по гладким нитям.

      Кроткий посадил его нетерпеливым движением руки.

      – Все ясно! Разрешите, товарищи, мне… Давайте нарисуем облик Пробкина… Дисциплинкой не блещет. Склонен к демагогии. Один из всех в эскадрилье не выписал газет и журналов. «Я читаю только „Мурзилку“!» – заявил мне. Свободное время проводит с девицами сомнительного поведения…

      – Это не ваше дело, – спокойно возразил Пробкин.

      – Наше и мое, как командира и воспитателя! За ваше моральное убожество мне шею мылят!

      – Вот и хорошо: чистая всегда будет.

      – Видите, товарищи, он и здесь рисуется! Безобразие! – Но, встретив укоризненный взгляд Аракеляна, Кроткий сбавил тон: – Пробкин забыл главное, чему жестоко учит жизнь: ухарство, риск в жизни гражданского пилота исключены, ибо нет риска собой – есть риск людьми, машиной…

      – Это сквозит в каждой строке Наставления, – подсказал Терещенко.

      – Не считая Пробкина, на борту было еще два человека. Пробкину случайно сошло, другой поломает шею. Вот в этом разрезе надо судить!

      – Вы, Михаил Тарасович, говорите, «случайно»? – переспросил Романовский. – Случай помогает только людям с подготовленным умом.

      – Не всегда! Известно, что у случая только один вихор, но даже дурак может успеть за него зацепиться! – отпарировал Кроткий и сел.

      – Кто еще выскажется? – спросил Борщ. – Прошу активнее, товарищи!

      Встал коренастый парень и, поглядывая исподлобья на Терещенко, сказал:

      – Человек живой, и все в порядке. Зря шар надуваем! Машина поломана частично. Два дня работы – и ажур. Сами поможем штопать. Записываюсь в бригаду. Пробкин – классный пилот. Влепить ему замечание, и все в порядке!

      – За что? – крикнули из угла.

      – А как же? – растерялся коренастый. – Зачем же тогда собирались?

      – Не имеем права объявлять взыскание, – объяснил Борщ.

      – Если не имеем, тогда еще лучше. У меня все!

      Дрогнули стекла от пролетавшего самолета. В дальнем углу зашушукались.

      – Товарищи! Говорите,