Неделя холодных отношений. Александр ВИН

Глеб плотно шагнул на нетронутый снег и велел Сашке встать рядом.

      – Зачем?

      – Не шевели пока башмаками.… Так, а теперь аккуратно скакни в сторону. Какой у тебя чёткий след-то получился! Получше даже, чем мой. Запоминай. Это наши следы. Встретишь поблизости какие-нибудь другие – будь очень осторожен, зови сразу же меня.

      Трухлявый ствол старой, прямой и длинной ольхи плотно лежал на земле, а плоская стена её мелких и узловатых корней, забитых землей, перепревшим мхом и сухой травой, при падении дерева очень удачно встала торчком, почти вертикально.

      Подобрав невдалеке короткую палку, Глеб несильно обстучал ей шершавую земляную стену и гостеприимным жестом пригласил сына к себе, в неглубокую, но просторную, метра два на три по площади, плоскую ямку.

      – Вот здесь мы сегодня и будем жить.

      – А зачем ты стучал по корням?

      – Чтобы нам почва за воротники не сыпалась, когда подсохнет от огня.

      После простора открытого берега в тени старого пня им обоим казалось, что уже наступили сильные сумерки.

      – Давай спешить. Я ищу и готовлю растопку, а ты по-быстрому влезь на эту иву. Смотри: на ней, на чёрной, очень хорошо сейчас видны светлые сухие ветки и сучки. Ломай их все подряд и бросай сюда, к костру.

      Сашка выслушал его и, прежде чем исполнить приказ, принялся расчищать ногами снег в углублении под пнём.

      – Пустое.… Бросай сушняк прямо на снег, я здесь сам разберусь.

      Никто и не сомневался, что он «разберётся» с костром. Только Сашка, уже взобравшись по стволу к первым же трескучим неживым веткам, спросил, внезапно вспомнив:

      – А огонь-то как у нас получится?! Тереть будем?

      «Эх ты, мой маленький, неопытный робинзончик…».

      Ещё час назад, в соснах, он не забыл на ходу подпрыгнуть и тяжестью своего веса обломить со ствола толстый, звонко хрустнувший мёртвый сук. Сашка тогда покосился на него, но ничего не спросил.

      Из низовых побегов той же ивы, по которой всё ещё тщательно ползал его сын, Глеб вырубил ножом длинную гибкую палку.

      – Готов, обезьяныч?

      – Здесь только самые верхние остались… Их тоже ломать?

      – Грохнешься. Спускайся.

      Не дожидаясь приземления помощника, капитан Глеб начал расстёгивать на себе одежду. Снял и повесил на ветки куртку, опустил на колени верх комбинезона, принялся тщательно рассматривать что-то в своём нижнем белье.

      – Ты чего это?!

      Поленившись перебирать ногами до самого снега, Сашка спрыгнул не с самых нижних веток.

      – Не, в самом деле, па, зачем стриптиз-то?

      – Оп-ля!

      Не отвечая и поёживаясь, Глеб выдернул из пояса плавок шнурок.

      – Вот она, родная!

      – А чего из штанов? У тебя же другие верёвки были, ну, на берегу-то которые ты днём собрал?

      – Не найти мне их сейчас, поздно, темно…

      Шнурка как раз хватило, чтобы согнуть из ивовой палки крепкий лук.

      Сашка