Неделя холодных отношений. Александр ВИН

и окончательно выберем место стоянки.

      – А как узнаем, что прошёл уже час?

      Капитан Глеб укоризненно покачал головой.

      – Считай до трёх тысяч шестисот.

      – Не, я ведь серьёзно!

      – Я тоже.

      Не показывая своего очень похожего нетерпения, Глеб стянул с рук перчатки, сунул их за отворот куртки.

      – Помнишь ещё, не забыл?

      Он сложил ладони «лодочкой», поднёс к губам и сильно, один раз, дунул. Гулкий свист прокатился по пустынному берегу и затих в кустах над обрывом.

      – Вяхирь!

      Теперь уже Сашка расплылся в доброй улыбке.

      – Ясно, понял! Будем обмениваться сигналами. Как только будет чего-нибудь сверхинтересное – я свистну тебе так три раза!

      Стоило им только на несколько минут остановиться для планирования дальнейших своих дел, как вокруг резко потемнело. Небо как будто кто-то большой накрыл серым, вдоль берегового песка и низко над водой потянуло суматошным ветром.

      Поправляя поднятый внезапным порывом капюшон куртки, Сашка воскликнул, восхищаясь стихией.

      – Ого!

      – Да, коллега, погода портится. Всё в соответствии с прогнозом. Думаю, что долго нам теперь солнышка-то не видать. Ничего, не заблудимся…. Поехали! Я, чур, направо!

      Вначале, после первых же лесных шагов, Глеб часто останавливался, чтобы прислушаться к удаляющемуся Сашке: в первые минуты хруст мёрзлых веток под его ногами был ещё слышен, но потом всё плавно затихло.

      Наступила настоящая зимняя тишина.

      На склонах оврагов, обращённых в сторону закрытого неожиданной мглой солнца, земля оставалась мягкой; на ветру, на мелких холмах мох и стылые листья поддавались подошвам действительно твёрдо, трескаясь льдом внутри; промежутки между большими деревьями, похожие на тропинки, за эти последние солнечные дни протаяли и почернели влагой.

      Красновато-седые малинники стояли густой шершавой стеной, почти не качаясь на ветерке, подставляя иногда для особо крепких и настойчивых его порывов отдельные задорные прутики.

      Две сосны, высокие, взрослые, с плоскими зелёными кронами, метров по пятнадцать в высоту каждая, сильно наклонились от залива в сторону большого леса. Вид их голых корней вызывал сожаление.

      «Не жильцы…».

      Меж круглых лесных холмиков прояснилась небольшая замёрзшая болотина, сплошь покрытая очень низкой и согнутой сухой осокой.

      Волшебные, покрытые густым неожиданным снегом деревья перебивали друг у друга тусклый солнечный свет.

      Без потерянного берегового простора здесь было немного неуютно, но капитан Глеб Никитин всё равно шагал по спускам и подъёмам знакомого леска с удовольствием.

      Загрохотал где-то поблизости по сухому морозному дереву дятел.

      Поглаживая на ходу гладкие желто-коричневые стволы вязов, Глеб спустился с высоты обрыва к заливу. На холодной воде изобильно шевелился пустой камыш, а у самой песчаной кромки трепетала седыми и густыми стебельками