Вечномечтовые. Мария Фомальгаут

пытаясь сбросить нас с себя.

      Мы остановились там, где дорога чуть-чуть успокоилась – как будто повеяло людьми. Джамиль сделал мне знак не высовываться, сам вышел из машины, тут же натолкнулся на кого-то большого и темного. Я видел только его широкий ремень.

      – Ну сколько вас ждать? – говорил этот кто-то сердитым басом, – отпуск позавчера кончился, а вы всей компанией только сейчас привалили. Работа-то не стоит, так и до экзосферы никогда не доберемся!

      – Извините, – затрещал Джамиль, – сейчас, сейчас начнем. Шина сдулась, нам бы до города доехать, а там будем вкалывать, вы не думайте…

      Человек ушел, Аваз и шофер выскочили за ним, Джамиль остался «менять шину». Когда голоса людей стихли, он вытащил меня под локоть, в сторонку, в сторонку, указал вдаль.

      – Смотри. Вон она… стоит.

      Я поднял голову и увидел.

      У ее подножия расстилался городок, такие же каменные дома, песчаные улицы, простыни на окнах, внедорожники, смуглые люди, где-то трещит радио. На одном из каменных бараков темнела надпись «Синема», чуть пониже – распечатанная на принтере афиша: «Сегодня – «Дети шпионов». Под вывеской «Кафе»….

      Но все это было неважно, что там, у подножия. Потому что важной была она. Башня. Огромная башня, уходящая в небо – я смотрел и не видел ее вершины. Длинной спиралью поднималась она под облака, огромная, как Колизей, тяжелая, – даже смотреть на нее, и то было тяжело. От земли до небес тянулись строительные леса, как будто наружу вылезли ребра огромного чудовища. Издали казалось, что Башня живая, и ее неровная кожа туда-сюда ходуном. Присмотревшись, я увидел, что ходят люди: туда-сюда, множество людей. Стучали молотки, скрябала кирка, выли приотпущенные веревки, кричали люди. С земли на небо поднимался огромный камень, черный монолит. Где-то там, наверху, он найдет свое место.

      – Видел, да? – оживился Джамиль, – хошь, достань телефон, щелкни на память. Все-таки история. А скоро, может, совсем историей станет.

      – А что это? – я все смотрел под облака, и голова кружилась все больше.

      – Ты что, совсем… – Джамиль постучал по лбу, – это ж Вавилонская башня! Библию читал? Читать-то умеешь? Ну, вот как хорошо.

      Внезапно он посерьезнел, сползла бесшабашная удаль. Сел на песок, достал папиросу, чиркнул зажигалкой, никак не мог разжечь.

      – У вас там думают, Бог смешал языки, и все кончилось, – заговорил он, – но нет, такие вещи не кончаются. Люди рассорились, народы ушли, каждый своим путем. А мы остались… преданные башне до конца. Вавилонцы… вавилоняне. Затерялись в пустыне, и до сих пор тянем наверх эти чертовы камни… Лестница к Богу. И это в двадцать первом веке, когда все знают, что там, наверху, нет никакого Бога…

      – Вы думаете?

      – Там только звезды и облака, – Джамиль толкнул меня, – видел, да? А Бог, он вот тут… – он задумчиво постучал себя в грудь, – не знаю я…

      – А почему вы тогда не бросите башню? – не понял я, – если другие народы давно