Мы и они. Из жизни микробов. Михаил Стати

чувств, что являлось следствием потери контакта с Томом, отчего я приходил в отчаяние, что не могу помочь в эти тревожные для моего брата мгновения, когда для него было важно найти правильный путь, но через определенный промежуток времени я снова был способен ясно «увидеть» Тома, ощутив силу переполняющих его эмоций, отчего я пришел в восторг, незнакомый мне с минуты нашего расставания, и, успешно пройдя протоками и лабиринтами кровеносной системы «Хозяина», я стал свидетелем того, что Том нашел то единственное место, откуда он мог видеть все, что видит хозяин, слышать все, что слышит хозяин, ощущать все, что ощущает хозяин, воспринимая мысли хозяина непосредственно и в полном объеме, как будто тот доверял их самому себе, что соответствовало действительности, так как Тому удалось, следуя инструкциям, найти то единственное и сокровенное место в мозгу «Хозяина», где теплилось самое личное и интимное, откуда можно было бросить взгляд на мир глазами «Хозяина», и перед Томом, а следом и передо мной, ощущающим до мельчайших подробностей восторг и торжество моего брата, открылся ошеломляюще великолепный мир, который невозможно вообразить в самых смелых грезах, увиденный с высоты птичьего полета, откуда открывались захватывающие дух обзоры и перспективы, охватывающие немыслимые расстояния зелеными и голубыми цветами, где озера обрамлялись лесами, а леса прерывались лугами и дубравами, уносясь вдаль, куда хватал взор, сходясь в строгую линию горизонта с бесконечной прозрачной голубизной бездонного неба, по которому белыми пятнами плыли редкие облака – потрясающий, великолепный, грандиозный мир, который микробам не дано увидеть и познать в силу их малых размеров и примитивных органов чувств, но именно эти самые малые размеры позволяли нам проникать в мозг «Хозяина», обретая возможность видеть эту красоту, пьянящую до той степени, что хотелось сразу все охватить, понять, познать, и Том, а следом за ним и я, почувствовал, как наш восторг передался «Хозяину», молодому селезню, который, охваченный чувством восхищения от легкости полёта, мощнее замахал крыльями, поднимаясь выше и выше, к облакам, как бы пытаясь найти ответ на вопрос, какой вид открывается с более высокой точки, и по мере того, как он поднимался ввысь, линия горизонта отодвигалась, а предметы внизу сжимались до крохотных размеров, открывая захватывающие дух перспективы на раскинувшиеся далеко внизу бесконечные просторы дикой природы, где воздух неподвижен и прозрачен, словно не желая нарушать тишину знойного июльского дня, нагретого горячими солнечными лучами, и полет дается естественно и без усилий, обеспечивая беспрепятственную видимость на любые расстояния, насколько глаза позволяют охватить, и хочется бесконечно парить, наслаждаясь легкостью полета и приятной свободой движения, это ли не чудо, которое открывается только во сне, это ли не таинство неведомых сил, открывающих созерцанию новые, неведомые, невероятные миры, убеждаясь, что обилие красок способно покорить любого из нас, и