Петербургский сыск. 1874 год, февраль. Игорь Владимирович Москвин

Пригаро, сам маленького роста с круглым брюшком, запахнутым на нем бархатным халатом бордового цвета с золотыми кистями, предстал перед Орловым, каминный огонь отражался от лысой головы Михаила Алексеевича.

      После приветствия Василий Михайлович произнёс:

      – Я приношу глубокие извинения за нарушенный покой, но обстоятельства вынуждают меня прибегнуть к вашей помощи.

      – Я слушаю вас, э… – надворный советник позабыл даже фамилию потревожившего его покой человека.

      – Штабс—капитан Орлов, – по старой привычке щёлкнул Орлов каблуками, – сыскная полиция.

      Господин Пригаро поморщился и поставил фужер на низкий столик.

      – Чем могу служить?

      – Господин Пригаро, в городе произошло кровавое злодеяние…

      – А я какое отношение имею к этому, – перебил надворный советник, показывая своё нетерпение, ему так хотелось вернуться к креслу, фужеру и спокойствию.

      – В ваших силах нам помочь.

      – Каким образом?

      Михаил Алексеевич терял самообладание, мало, что какой—то там чиновник тревожит в неприсутственный день, но и давняя неприязнь к сыскному играли не последнюю роль.

      – Нам необходимы адреса некоторых приехавших в столицу людей, которые могут быть причастны к кровавому преступлению.

      – Вот что, голубчик, приходите в часы приёма и ….

      – Господин Пригаро, вы не понимаете всей сложности нашего положения, ведь преступники могут пойти на новые злодеяния.

      – Господин э…

      – Орлов.

      – Да, да, я помню, господин Орлов, присутствие закрыто, чиновники заняты домашними делами, а вы… мягко говоря, не совсем вовремя.

      – Господин Пригаро, я бы никогда не позволил себе потревожить ваш покой в такой день и такое время, но чрезвычайные обстоятельства требуют вмешательства в столь неприятное дело.

      Лицо и лысина надворного советника начали покрываться красными пятнами, которые стали видны и в свете немногочисленных свечей, горящих в гостиной.

      – Сударь, вы позволяете себе слишком много вольностей, экспедиция закрыта, завтра неприсутственный день.

      – Михаил Алексеевич, преступники, к сожалению, не чтут ни праздничных дней, ни присутственных, ни тем более ночи, которую мы используем для сна. В вашей власти написать записку господам либо Матвиенко, либо Григорьеву…

      Надворный советник был не рад, что согласился принять наглого штабс—капитана, указывающего ему, выше чином и рангом, что необходимо делать.

      – Завтра же, господин Орлов, – теперь господин Пригаро вспомнил имя наглеца, – мой рапорт о вашем бестактном поведении я представлю господину Трепову.

      – Ваше высокоблагородие, я готов нести наказание и принести вам свои искренние извинения, но сейчас соблаговолите помочь в поимке преступника.

      Несмотря на нервическое состояние, надворный