Элиза и ее поклонники. Дженнифер Адамс

об этом, однако вчера, когда мы танцевали, назвал мне свое имя – Хенри, – а еще упомянул о том, что в Англии я как дочь графа называлась бы леди Элизой.

      – Леди Элиза…

      – Только до замужества, разумеется. Потом я стала бы носить титул супруга.

      – Леди Дэллингем? Звучит довольно сурово, ты не находишь?

      – Не знаю, я об этом пока не думала.

      – Лгунья!

      Элиза опять хотела показать подруге язык, но, одумавшись, заметила:

      – А ты, между прочим, звалась бы леди Анной.

      – Быть может, я еще стану леди Дэллингем, если окажусь проворнее тебя?

      Элиза вздохнула.

      – Шутки шутками, ну а ежели серьезно? Решилась бы ты уехать в другую страну? Маменьке, очевидно, не хочется отпускать меня так далеко. Сама я тоже, вероятно, испугаюсь подобного шага.

      – Полно тебе! Ничего страшного в этом нет. Не побоялась же наша великая герцогиня оставить свою родную Швецию. А ты могла бы каждое лето приезжать с мужем сюда, в Баден. Вот я непременно поставлю своему такое условие. Ежели и ты сделаешь то же, мы с тобою сможем видеться столько, сколько и раньше.

      – Было бы чудесно.

      – Впрочем, мы немного торопим события, – засмеялась Анна. – Вчера был только первый бал. Мало ли кто еще приедет сюда в этом сезоне? Полагаю, в молодых господах недостатка не будет!

      Глава 10

      Филипп не переставал думать о женщине, написавшей то письмо. Почему ее слова снова и снова приходили ему на ум – этого он и сам сказать не мог. Прежде он никогда не задумывался о том, что творится в хорошеньких головках молодых дам и девиц. Теперь же он сделал открытие, которое, бесспорно, удивило его. И да, немного взволновало.

      Закрыв глаза, я стану представлять себе, что ты со мной и твоя кожа касается моей…

      В последующие дни, посещая бювет, прохаживаясь по саду против курзала и прогуливаясь по Лихтенталер-Аллее, Филипп силился угадать, в ком из тех женщин, которых он встречал, скрывается столь пылко любящая натура. Попытки эти были тщетными, однако помогали проводить время без скуки.

      «А что, если это написала вовсе не барышня, а замужняя дама или вдова? – подумал Филипп в какой-то момент, однако сразу же сам себе возразил: – Нет. Слишком уж невинны те строки, где она рассказывает о другой влюбленной паре. Я, конечно, не видел ни начала, ни конца письма. И все же от него веет юностью и чистотой. Та, из-под чьего пера оно вышло, еще не знает плотских утех. Скорее всего, она дебютантка, переживающая первую влюбленность. Времени у меня предостаточно. Постараюсь выяснить, кто же эта девушка. И кто предмет ее чувства».

      Наилучшую возможность для наблюдения за людьми Филипп, конечно же, получал, выходя в свет. Благо поводов для этого в Баден-Бадене было предостаточно. Сегодня, к примеру, в курзале давался концерт. Филипп решил непременно занять такое место, которое позволит ему изучать лица слушательниц. «Женщины в большинстве своем не слишком усердно прячут свои чувства, – подумал он. – А те сочинения, что будут исполняться сегодня, не могут не тронуть романтическую душу. Быть может, я замечу взгляд, посланный