Хамелеонша. Тайна короля. Варя Медная

давно пора спать.

      Я и сама понимала, что несправедлива: сперва бросить их одних на пиру в незнакомом замке, а потом упрекать.

      – Говорят, с королем что-то неладное, – выступил вперед Каутин.

      – Что за вздор! – оборвала его я. – Не поддерживай таких слухов. Просто его величество неважно себя чувствовал, а королева знает, что когда-то в юности я сталкивалась с подобной хворью. Сейчас ему уже лучше.

      – Значит, завтра за завтраком он будет? – вмешалась Алекто.

      – Это как его величество посчитает нужным. Я не в ответе за него. И вы меня утомляете. Сейчас слишком поздно. Эли, Каутин, вам пора на мужскую половину. Кажется, вам должны были выделить места.

      – Да, – кивнул Каутин, – в общем зале. Идем, Эли, – взял он за руку младшего брата.

      Тот зевнул и послушно двинулся рядом, неся под мышкой сонного вульписа.

      – Постой. Хруст, наверное, захочет остаться тут.

      Эли повернулся ко мне и повел плечом, слегка встряхнув зверька.

      – Он ведь мальчик, значит, ему тоже надо на мужскую половину. К тому же они с ней теперь не очень-то ладят, – кивнул он на Алекто.

      – Я не виновата: он чуть что начинает шипеть на меня!

      – Только когда ты повышаешь голос.

      – Я не повышаю! – звенящим голосом произнесла Алекто.

      – Тише, – примиряюще подняла ладони я. – Пусть Хруст спит на мужской половине. Эли, Каутин, доброй ночи.

      Поклонившись, они вышли. Я же повернулась к Алекто. После всего случившегося смена платья на ночную камизу и расчесывание волос казались почти непосильной задачей.

      Явно сдержав порыв спросить о чем-то, она принялась переодеваться. Я так же молча последовала ее примеру. Наконец, скрипнула кровать, на которой мы заняли каждая по своей половине, и я погасила светильник.

      Глава 7

      Мир был очень острый. Он настойчиво пробивался в глаза ярким утренним светом, даже сквозь закрытые веки причиняя боль. Орхо поморщился и потер их, пытаясь избавиться от ненавистной яркости. Но с каждым мгновением она лишь усиливалась. Он с сожалением провожал ночь.

      Подтянув колени к груди, Орхо лежал, скорчившись на дне чего-то мягкого и пахнущего прелым и землей. Во рту стоял хороший вкус. Он поел что-то вкусное. Наконец что-то настоящее, а не эти пресные лепешки и дохлое мясо, от которых хотелось промыть рот. Он облизнул палец, собирая отголоски трапезы, и зарылся лицом в локоть, прячась от назойливого утра.

* * *

      Меня разбудили незнакомые звуки. Вместо привычных шагов Хольги, хлопочущей над углем в очаге, звона колокола и стука строителей за окном я услышала переборы музыкальных инструментов, чье-то харканье, плеск воды и разговоры.

      Алекто сидела на краю кровати, уже полностью одетая.

      – Скоро на мессу, – выпалила она, когда я открыла глаза. – Я приготовила ваш наряд.

      Я взглянула на одно из платьев, которое она достала из сундука. Ей явно не терпелось покинуть комнату, раз она взялась исполнять обязанности камеристки. Подтверждали мысль