Винни Ковальский, гнус частного сыска. Мария Елифёрова

его мысль упорно спотыкалась. Размышления его были прерваны появлением Миранды Фицрой, которая вошла в гостиную и села в кресло напротив него.

      – Вы что-то раскопали? – умоляющим голосом спросила она. По её помятому лицу было видно, что она провела бессонную ночь. Ковальский откинулся на диване.

      – Да, мэм. Я теперь почти наверняка знаю, что вы невиновны.

      – Слава богу! – воскликнула леди Фицрой. – Вся моя надежда была на вас… честно говоря, я не очень надеялась, но у меня не было другого выхода. Полиция заранее настроилась против меня.

      – Не думайте, мэм, что невиновность освобождает вас от разговора с полицией, – лучезарно улыбнулся Ковальский. – Вам придётся выступить в качестве свидетеля.

      – Свидетеля? – леди Фицрой побледнела. – Но я ничего не видела! Клянусь, на допросе я сказала всё, что знала!

      Винни Ковальский поднялся с дивана, прикрыл дверь гостиной и подошёл к хозяйке.

      – Вы сказали всё и не всё. Я верю, что об убийстве вы больше ничего не знаете. Но вы знаете что-то ещё. Что-то, касающееся Виолы Харди и вашего мужа.

      На леди Фицрой жалко было смотреть. Её губа задрожала.

      – Нет, нет, я не могу! – она закрыла лицо руками. – Это слишком ужасно! Вы не представляете себе, насколько…

      – Представляю, – с сардонической усмешкой перебил Ковальский. – Вы думаете, петля лучше?

      – Не знаю, – выдохнула леди Фицрой и разрыдалась. – Господи, что же мне делать?

      – Всё рассказать полиции, – Ковальский прохаживался по комнате. – Виола шантажировала сэра Реджинальда?

      – Вы сами всё знаете, что же мне ещё говорить?

      Сыщик вдруг ощутил на своих плечах руки леди Фицрой. Её горячие губы впились в его шею.

      – Вы сами всё знаете… гадкий, гадкий мальчик…

      – Ага, – хмыкнул Ковальский. Вывернувшись из её рук, он подошёл к двери и набросил крючок. Затем принялся расстёгивать пуговицы на брюках.

      Полчаса спустя они лежали бок о бок на ковре перед камином, облокотившись на диванные подушки. На Ковальском был сиреневый с чёрным кружевом корсет Миранды Фицрой, леди Фицрой накинула на себя его синюю рубашку, а где в этот момент находилась рука хозяйки – мы не станем упоминать, иначе это будет не детективная повесть, а несколько другой жанр литературы.

      – Гадкий, гадкий, – восторженно шептала леди Фицрой. – Надо же, при таком росточке…

      – Помилуйте, мэм, вы щиплетесь, – плаксиво отозвался Ковальский. – Это больно, в конце концов.

      – Ах, простите. Увлеклась немного…

      Ковальский приподнялся на локте и посмотрел в раскрасневшееся лицо леди Фицрой.

      – Вижу, ваш муж не очень-то балует вас своим вниманием?

      – Совсем нет, – едва слышно проговорила она, – он ни разу, ни разу…

      – Вот как, – Ковальский прижался к леди Фицрой и поймал её за подбородок. – И Моррису про это известно?

      Почти в ту же секунду ногти леди Фицрой вонзились ему в бедро.

      – Вы забываетесь, мистер Ковальский!

      – Это