Куда светит Солнце. Поэмы и пьесы. Дмитрий Николаевич Москалев

нутра.

      Все их слова,

      И их натура, красота,

      Или уродство –

      Есть со скотиной низкой сродство.

      Они изжили свой короткий век,

      Они творили и добро и зло и не смыкая век,

      Корпели над долиной ржи,

      Засеянной во лжи,

      В лукавстве,

      Чтоб верить в собственную ложь могли

      И в выдуманную правду,

      Но тут, в аду, они от собственных же рук

      Нашли за все грехи расплату.

      И пусть теперь казнятся делом рук своих,

      Так поделом пусть будет им.

      Демон водит Зигфрида по аду и приводит его к гнилому болоту, в котором завяз человек. Ад ужасен, мрачен, у Зигфрида нет сил сопротивляться, железная хватка водит его, указываю ему на ничтожество, на свое ничто из другого мира, где он был король, а где он ничто, никто, воздух, который можно брать, как перышко синицы в руку, сжимать, разжимать, можно смять, сломать или сжечь. В болоте куча людей, они увязли навсегда, но этот человек ему знаком, он знал его в своей земной жизни, он был его "другом", удобным и также любящим деньги, бюрократом, вечно тормозящим всё и вся, все дела, словно тем, попадали в болота, вязли там и протухали.

      Мученик:

      – Мир обронили,

      Мир разбили.

      Нас новой жизнью наградили,

      В ней пламя, лава, серный смрад,

      Когда-то ад – был сад,

      Когда-то ад и раем был,

      Но бог об этом месте навсегда забыл.

      Молю тебя, дай руку мне,

      Я как во сне,

      Не наяву,

      В трясине вязкой я тону.

      О дай мне шанс,

      Избавь лишь нас

      От одиночества в мученьях.

      Зигфрид:

      – О, нет! Утянешь за собою ты меня!

      Ты наважденье!

      Прочь!

      Ничем я не могу тебе помочь!

      Не дам тебе руки,

      Как сильно не проси.

      Зигфрид отдергивает руку от демона и пытается вырваться, убежать прочь, но топь не дает ему сделать и шагу, она всасывает его ноги, обволакивает нагие ступни, которые начинают гореть от кислоты. В дали слышен стук наковальни, уныло поют рабочие в душном овраге, но где до за когтистым холмом, поверх которого бьет красноватый и тусклый свет от кровавого, едва освещающего, но знойного солнца за темными облаками. Кажется, в этом ненастном мире нет покоя, шум, шум и вонь, Зигфрид вдыхает, с ужасом для себя, испарения гниющих в болоте тел.

      Мученик:

      – Будь проклят ты,

      И все твои дела!

      И, ты живой,

      А я лишь бренный дух,

      Гнию средь злобных мерзких мух!

      Зигфрид:

      – Плевать! Оставь меня! Пусти!

      О боже, дай проснуться,

      Пусть будет это сон!

      Ад может только сниться!

      Зигфрид бросается прочь, он вырывается из трясины, ему помогает демон, тот тянет его, старик носится в агонии, в истерике по аду, рвет волосы. Нигде ему нет приюта, отовсюду его гонят черти, говорят "не наш", мученики плюют в него, или тащат к себе, кидают в него камни. Зигфрид надает навзничь на камень и рыдает, а над ним все парит тот демон и наблюдает, нигде ему нельзя