Великий Север. Хроники Паэтты. Книга VII. Александр Николаевич Федоров

При всей очевидной неприемлемости данного варианта у него были и некоторые неочевидные преимущества. Главное – он избавился бы от этого ужасного ожидания разоблачения, которое за эти два дня вымучило его больше всего. Вздрагивать всякий раз, когда под дверью раздавались шаги, представлять в сотый раз, как Динди ляпнет что-нибудь в неподходящий момент – это было просто невыносимо.

      А ещё – он ведь решил стать взрослым, стать мужчиной. Он почти год пытался убедить всех, включая и себя самого, что теперь он полностью готов сам отвечать за свои поступки. И сейчас он видел шанс доказать это. Ну что сделает отец? Вполне возможно, как и в случае с побегом, обратит это в очередной урок жизни. Может, посмеётся. В конце концов, дело молодое! Чего ещё ждать от семнадцатилетнего парня?

      А сеньор Хэддас и Брум… Линд не боялся ни того, ни другого, но взамен этого ощущал, быть может, куда более неприятное чувство – стыд. Отцу он посмотрел бы в глаза, пусть и опасаясь возмездия с его стороны. А вот им взглянуть в глаза сейчас он не смог бы.

      И на исходе второго мучительного дня Линд наконец принял решение. Он должен сознаться. И не кому-нибудь, а Бруму. Разумеется, после он скажет и остальным, но первым должен быть Брум.

      Приятель всё ещё лежал в лихорадке. Его лицо было покрыто потом, но зубы выстукивали дробь.

      – Привет, старик, – Линд пытался не выдать своё крайнее волнение, но получалось плохо. – Ну как ты?

      – Привет, Линд! Зря ты пришёл, – несмотря на эти слова, лицо Брума осветилось радостью при виде друга. – Ещё подхватишь заразу…

      – Ничего. Я вот тут сяду, в ногах. Ничего страшного. Смотрю, тебе не очень сладко?..

      – Знобит, – стараясь не слишком стучать зубами, отвечал Брум. – Не отпускает проклятая лихорадка. То в жар, то в холод…

      – Ладно, я тогда ненадолго, – у Линда был огромный соблазн сказать, что он зайдёт попозже, но при этом он понимал, что не выдержит ещё несколько дней мучений неизвестностью. – У меня к тебе есть разговор, старик.

      – Что случилось? – встревожился Брум. Линд никогда не начинал бесед с подобных слов, да и выражение его лица, должно быть, даже в полумраке комнаты выглядело мрачным. – Что-то с Динди? Где она?

      Удивительно, какова была сила его братской любви – первое, о чём он подумал, была его сестра. Линд в очередной раз похолодел внутри – как же Брум отнесётся к произошедшему?.. Язык присох к нёбу – юноша словно остановился на краю бездонной пропасти. Самое страшное было сказать первые слова – как ступить в пустоту. Сейчас, покуда эти слова ещё не сказаны – можно отступить, можно убежать от этого рокового обрыва. Но уже первые фразы неизбежно потянут за собой остальные, и это будет невозможно остановить…

      – Я попал в переделку, старик… – с трудом выдавливая из себя слово за словом, начал Линд.

      Глава 5. Отъезд

      – Зачем ты это сделал?.. – наконец прервал молчание Брум.

      Всё время, покуда Линд тяжело, через силу, облегчал свою душу, он молчал, лишь дрожал всё сильнее. Молчал он и тогда,