полы, а кто сидеть с ребенком. Оба безумно хотели мыть полы, потому что лишние пол часа с дочерью означали полное физическое и эмоциональное истощение на весь оставшийся день. Каким образом грудной младенец умудрялся заставить весь мир вертеться вокруг него, до сих пор остается для Нинки загадкой. В четыре года Сашка доводила всех до умопомрачения своим песнопением. Время от времени ребенок начинал орать странные песни, в жутком звучании которых даже сам Пельш не угадал бы ни одной мелодии. Это происходило в тот момент, когда Нинка обращала свое внимание на кого-нибудь, кроме дочки. Даже если это была соседка, с которой Нинка, спускаясь вниз по лестнице, на секунду зацеплялась языками – Сашка начинала свою «волчью песнь», и все сразу разбегались от них как от чумных. Чего, впрочем, девочка, и добивалась. Еще будучи несознательным младенцем, Сашка свила у Нинки на голове гнездо, основательно туда заселилась и теперь не собиралась без боя сдавать захваченные территории. Самый кошмарный случай произошел, когда Нинка впервые выехала за границу в Турцию. Первый раз в жизни она смогла ощутить, что такое настоящий курорт с рекламной картинки. Вылизанные пляжи, чистое как вода в стакане, Средиземное море, шикарный номер и еда в любых количествах за шведским столом. И хотя Нинка сама выросла на море, их городок, ни шел ни в какое сравнение с заграничным отдыхом. Тем более, что Нинка была южанкой. Для них, жителей побережья, туристический сезон был чем-то вроде страды, тяжелой работой в индустрии отдыха и развлечений. За те четыре месяца, что остальное население страны находилось в отпуске, местным надо было любой ценой заработать деньги на весь оставшийся год. После распада СССР город так и не оправился от безработицы. В то время закрыли копировальную фабрику и рыбзавод, и теперь всем приходилось как-то выживать. Поэтому практически каждая семья сдавала летом отдыхающим комнаты и квартиры, любые свободные халупы и курятники, по возможности переезжая на лето к родителям или ютясь в одной комнате со стариками и животными.
В первый день в Турции, Нинка шла к морю вдоль зеленого газона, покрытого цветущими кустами олеандра. Летали стрекозы, в траве мелькали ярко зеленые спинки ящериц. Разве могла эта сказочная тропа вести к воде? У них, в Феодосии, ближе к сезону, дорога к морю покрывалась уродливыми палатками, как подросток в период полового созревания прыщами. Там продавали шашлыки, хачапури и чурчхелу. Сами местные их не ели, прекрасно зная, как и из чего это сделано. Когда Нинка была еще ребенком, мать заставляла их с сестрой ходить по пляжу и продавать пиво и раков. До сих пор по ночам у нее в голове иногда кричит слегка хриплый голос Ляльки, сестры. Она тогда уже покуривала.
– Свежие раки, холодное пиво. Пиво-раки. Пиво-рыба.
Иногда раки были такие старые, что их красные тушки разваливались прямо в руках, но люди на пляже все равно их покупали. Они приезжали отдыхать, и им было все равно. Туристы надолго не задерживались, поэтому претензии к продукции предъявляли редко.
