Потерять и найти. Брук Дэвис

поставила манекен на крыльцо и подергала ручку входной двери. Заперто. Она достала запасной ключ из-под коврика, открыла дверь, потом оглянулась, проверяя, нет ли полиции, и вошла внутрь.

      В доме было холодно и темно.

      Не успев перевести дыхание после пробежки, Милли с порога крикнула:

      – Мам? – Затем прошла на кухню. – Мам? – Слово эхом прокатилось по комнате.

      Тут противно пахло мусором, и в раковине громоздились грязные тарелки. Милли прошла в гостиную.

      – Мам?

      Пустовавший диван показался огромным. Телевизор большой черной дырой темнел посреди комнаты. И почему она раньше не замечала, какой он большой и черный? Будто нажмешь на кнопку – и он засосет в себя весь дом.

      На журнальном столике лежал папин чехол для пивных банок. Милли взяла его и поднесла к лучу света, лившемуся из окна. Пылинки вокруг пустились в пляс.

      Она провела пальцем по черной ткани. На одной стороне чехла была изображена карта Австралии, а на другой – тетенька в купальнике с огромными водяными шариками. Милли надела чехол себе на руку и коснулась его щекой.

      Потом она пошла в спальню к родителям. Мамина половина кровати была вся скомканная. Милли улеглась на нее и с головой накрылась одеялом. Здесь тоже было холодно и темно.

      Она протянула руку и коснулась папиной половины, затем откинула одеяло, встала и положила ладонь на стенку шкафа, будто пытаясь оставить отпечаток. А потом отодвинула дверь и открыла глаза.

      Внутри ничего не было: одни только вешалки, похожие на плечи скелетов.

      Тогда Милли она села на кровать и провела пальцами по воздуху, которого будто бы и не было. И в ту секунду она очень хотела сказать: «Прости меня, мам. Прости меня. Прости за то, что я наделала».

      Вот что Милли знает о мире наверняка

      Иногда слово «прости» – единственное, что остается сказать.

      – А что говорить, когда кто-то умер? – спросила она шепотом у папы, пока мама смотрела свою любимую телевикторину.

      У одной девочки в школе умерла сестра, и учительница попросила Милли сделать открытку.

      – Миллз, малышка, – прошептал папа, усаживая ее к себе на колени, – никто не умрет.

      Она нахмурилась.

      – Все умрут.

      – Ну… – он замолчал и повернул ее к себе лицом. – Ну да. Но только чужие люди.

      – Не только чужие.

      – А остальные – не скоро.

      – Откуда ты знаешь?

      – Просто знаю.

      – О чем это вы болтаете? – спросила мама, когда викторина прервалась на рекламу.

      – Мам, – начала Милли, обращаясь к ее затылку. – Что сказать другу, когда у него умер кто-то любимый?

      Мама повернулась и одарила папу Самым-строгим-взглядом-на-свете. Потом взяла Милли за руки и заглянула ей в лицо.

      – Не забивай себе голову всякой чепухой, Милли, – сказала она. – Ты еще маленькая. Тебе нужно в куклы играть. В дочки-матери.

      Милли пожала плечами. Мама откинулась на своем стуле и продолжила пристально ее разглядывать.

      – А кто умер?

      – Сестра