Хороните своих мертвецов. Луиза Пенни

бережливости. Костюм далеко не последнего фасона, но классический, такие всегда в моде.

      Она назвала себя – Элизабет Макуиртер, и даже Гамашу, чужому в Квебек-Сити, было знакомо это имя. Судостроительные верфи Макуиртера. Целлюлозно-бумажный комбинат Макуиртера на севере провинции.

      – Пожалуйста, нам нужна ваша помощь.

      Гамаш видел, как нелегко ей обращаться к нему с просьбой, потому что она понимала, в какое положение ставит его. И все же она делала это. Он не вполне осознавал, насколько отчаянна ситуация, в которой она оказалась. Ее проницательные голубые глаза ни на миг не отрывались от него.

      – Désolé, – мягко, но решительно сказал он. – Мне неприятно вам отказывать. И если бы в моих силах было помочь, я бы сделал это. Но…

      Он не закончил. Он даже не знал, что собирался сказать после этого «но».

      Элизабет улыбнулась:

      – Извините, старший инспектор. Не стоило к вам обращаться. Простите меня. Боюсь, что мои собственные неприятности ослепили меня. Я уверена, что вы правы и инспектор Ланглуа хорошо сделает свое дело.

      – Я понимаю, что ночь – клубничка, – сказал Гамаш с легкой улыбкой.

      – А, так вы об этом уже слышали? – Элизабет улыбнулась в ответ. – Бедняжка Уинни. У нее нет слуха к языкам. Она читает по-французски без всяких проблем. В школе всегда получала самые высокие отметки, но говорить так и не научилась. От ее произношения поезд может остановиться.

      – Наверно, инспектор Ланглуа сбил ее с толку, поинтересовавшись ее происхождением.

      – Да, это мало способствовало взаимопониманию, – признала Элизабет.

      Ее веселость как рукой сняло, на лице снова появилось озабоченное выражение.

      – Вам нечего волноваться, – заверил ее Гамаш.

      – Но вы ведь не знаете всего. Не знаете, кто этот мертвец.

      Она понизила голос и заговорила шепотом. Совсем как Рейн-Мари, когда та читала внучкам сказки. Таким голосом она говорила не за крестную фею, а за злую ведьму.

      – И кто же это? – спросил Гамаш, тоже понизив голос.

      – Огюстен Рено, – прошептала Элизабет.

      Гамаш откинулся на спинку стула, широко раскрыв глаза. Огюстен Рено. Мертв. Убит в Литературно-историческом обществе. Теперь старший инспектор понимал отчаяние Элизабет Макуиртер.

      И он знал, что у нее есть для этого основания.

      Глава четвертая

      Габри сидел в потертом кресле у ревущего в камине огня. Вокруг него в бистро, в котором теперь он играл первую скрипку, стоял знакомый гомон – время ланча. Люди смеялись, болтали. За несколькими столиками тихо читали субботний номер газеты или книгу. Кое-кто приходил на завтрак и засиживался до ланча, а то и до обеда.

      Стоял неторопливый субботний день февраля, исход зимы, и бистро полнилось разговорами и позвякиванием приборов о фарфор. Друзья Габри – Питер и Клара Морроу – были с ним, как и Мирна, владевшая книжной лавкой по соседству. К ним собиралась присоединиться Рут, а это обычно означало, что ее здесь не будет.

      За окном раскинулась деревня