Безмолвная ярость. Валентен Мюссо

здесь все эти годы. Письма, фотографии, документы… Всё здесь. Не бог весть что, но больше мне помочь нечем. Делай с этим все, что захочешь.

      – Спасибо, Мод, ты не обязана…

      – Еще как обязана. В конце концов, все это принадлежит не мне. Но ты ничего не найдешь. Нет никаких секретов, Тео. Или я ничего о них не знаю. Иногда в жизни нечего понимать. Вещи случаются по непонятным причинам.

      Она поворачивается на каблуках и исчезает, прежде чем я успеваю возразить.

      Несмотря на поздний час, я варю себе крепкий кофе, прежде чем сесть перед коробками. С тревогой и волнением высыпаю содержимое на стол, откладываю в сторону несколько неинтересных предметов – бижутерию, старый ключ, адресную книгу, – а потом приступаю к пачке писем и открыток. Главные получатели – Мод и мой дядя. Всего пять писем, написанных моим отцом в период с 1962 по 1967 год. Рассказы о поездках в Испанию и Италию, намеки на текущие работы на мельнице, рассказ о подготовке выставки, которая, насколько мне известно, так и не открылась, – и ни слова о том, что имело бы отношение к Нине.

      Писем от моей матери гораздо больше, они писались в течение почти трех десятилетий. Я сразу узнаю ее почерк, крошечные буквы с засечками. Сначала я не тороплюсь – опасаюсь упустить какую-нибудь деталь, которая может навести меня на след. Но постепенно мое внимание слабеет, а разочарование растет. Ни малейшего намека на Швейцарию или прошлое матери, вообще ничего особенного, никаких конкретных фактов, которые могли бы заставить меня думать, что Нина что-то скрывает. Читая их, я даже испытываю странное чувство из-за несоответствия между формой, элегантной и порой даже красивой, и содержанием, ужасно банальным и скучным. Эти письма поверхностны: моя мать никогда по-настоящему не раскрывается в них, даже когда рассказывает о своих заботах, моментах усталости или одиночестве.

      Благодаря конвертам – почти все сохранились – я понимаю, что эта переписка иногда прерывалась на несколько лет. Есть ли еще письма? Они потеряны? Мод положила их в другое место? Неужели она сознательно отдала мне лишь незначительную часть, вынув все, что сочла слишком личным?

      Я варю второй кофе и просматриваю фотографии. Неудивительно, что по большей части это работы моего отца. Фотографии, сделанные в Париже или Сент-Арну, мне известны; это, без сомнения, дубликаты, напечатанные специально для Мод. Многие снимки, сделанные летом на Лазурном Берегу, в Ницце, Антибе или Каннах, я вижу впервые; среди них полно полароидных. Подборка лет за десять, если доверять их возрасту. Отпускные сюжеты без художественной ценности, запечатлевшие простые и счастливые моменты нашего существования.

      Как только я начинаю терять всякую надежду, сквозь пальцы проскальзывает другая фотография. Снимок черно-белый, с неровными краями и довольно необычного, уменьшенного формата. Он сразу кажется мне лишним среди других фото, и я трачу несколько