«Профессор накрылся!» и прочие фантастические неприятности. Генри Каттнер

он крутился возле сарая да вынюхивал, чем там пахнет в оконце, – норовил поглядеть на Крошку Сэма. После Рейф пустил слух, будто у Крошки Сэма три головы или еще кой-что похуже.

      Ни единому слову братьев Хейли верить нельзя. Три головы! Слыханное ли дело, сами посудите? Когда у Крошки Сэма всего-навсего две головы, больше сроду не было.

      Вот мы с мамулей смастерили то ружье и задали перцу братьям Хейли. Я же говорю, мы потом сами в толк не могли взять, как оно стреляет. Соединили сухие батареи с какими-то катушками, проводами и прочей дребеденью, и эта штука как нельзя лучше прошила Рейфа с братьями насквозь.

      В вердикте коронер записал, что смерть братьев Хейли наступила мгновенно; приехал шериф Эбернати, выпил с нами маисовой водки и сказал, что у него руки чешутся проучить меня так, чтобы родная мама не узнала. Я пропустил это мимо ушей. Но видно, какой-нибудь чертов янки-репортеришка жареное учуял, потому как вскорости явился к нам высокий, толстый, серьезный дядька и ну выспрашивать всю подноготную.

      Наш дядя Лес сидел на крыльце, надвинув шляпу чуть ли не до самых зубов.

      – Убирались бы лучше подобру-поздорову обратно в свой цирк, господин хороший, – только и сказал он. – Нас Барнум самолично приглашал, и то мы наотрез отказались. Верно, Сонк?

      – Точно, – подтвердил я. – Не доверяю я Финеасу. Он обозвал Крошку Сэма уродом, надо же!

      Высокий и важный дядька – прохвессор Томас Гэлбрейт – посмотрел на меня.

      – Сколько тебе лет, сынок? – спросил он.

      – Я вам не сынок, – ответил я. – И лет своих не считал.

      – На вид тебе не больше восемнадцати, – сказал он, – хоть ты и рослый. Ты не можешь помнить Барнума.

      – А вот и помню. Будет вам трепаться. А то как дам в ухо.

      – Никакого отношения к цирку я не имею, – продолжал Гэлбрейт. – Я биогенетик.

      Мы давай хохотать. Он вроде бы раскипятился и захотел узнать, что тут смешного.

      – Такого слова и на свете-то нет, – сказала мамуля.

      Но тут Крошка Сэм зашелся криком. Гэлбрейт побелел как мел и весь затрясся. Прямо рухнул наземь. Когда мы его подняли, он спросил, что случилось.

      – Это Крошка Сэм, – объяснил я. – Мамуля его успокаивает. Он уже перестал.

      – Это ультразвук, – буркнул прохвессор. – Что такое «Крошка Сэм» – коротковолновый передатчик?

      – Крошка Сэм – младенец, – ответил я коротко. – Не смейте его обзывать всякими словами. А теперь, может, скажете, чего вам нужно?

      Он вынул блокнот и стал его перелистывать.

      – Я у-ученый, – сказал он. – Наш институт изучает евгенику, и мы располагаем о вас кое-какими сведениями. Звучат они неправдоподобно. По теории одного из наших сотрудников, в малокультурных районах естественная мутация может остаться нераспознанной и…

      Он приостановился и в упор посмотрел на дядю Леса.

      – Вы действительно умеете летать? – спросил он.

      – Ну, об этом мы распространяться не любим. Однажды проповедник дал нам хороший нагоняй. Дядя Лес назюзюкался и взмыл над горами – до одури напугал охотников и медведей. Да