«Профессор накрылся!» и прочие фантастические неприятности. Генри Каттнер

Только дедуля говорит, что в то время она называлась Британия. На них тогда еще навели колдовскую чуму. Пришлось звать лекарей… друнов? Друдов?

      – Друидов?

      – Во-во. Эти друиды, дедуля говорит, были лекарями. В общем, рудокопы мерли как мухи, по всему Корнуэллу, и копи пришлось закрыть.

      – А что за чума?

      Я объяснил ему, как запомнил из рассказов дедули, и прохвессор страшно разволновался, пробормотал что-то, насколько я понял, о радиоактивном излучении. Ужас какую околесицу он нес.

      – Искусственная мутация, обусловленная радиоактивностью! – говорит, а у самого глаза и зубы разгорелись. – Твой дед родился мутантом! Гены и хромосомы перестроились в новую комбинацию. Да ведь вы, наверное, сверхлюди!

      – Нет уж, – возразил я. – Мы Хогбены. Только и всего.

      – Доминанта, типичная доминанта. А у тебя вся семья… э-э-э… со странностями?

      – Эй, легче на поворотах! – пригрозил я.

      – В смысле – все ли умеют летать?

      – Сам-то я еще не умею. Наверное, мы какие-то уроды. Дедуля у нас – золотая голова. Всегда учил, что нельзя высовываться.

      – Защитная маскировка, – подхватил Гэлбрейт. – На фоне косной социальной культуры отклонения от нормы маскируются легче. В современном цивилизованном мире вам было бы так же трудно утаиться, как шилу в мешке. А здесь, в глуши, вы практически невидимы.

      – Только папуля, – уточнил я.

      – О боже, – вздохнул он. – Скрывать такие невероятные природные способности… Представляете, что вы могли бы совершить?

      Вдруг он распалился пуще прежнего, и мне не очень-то понравился его взгляд.

      – Чудеса, – повторял он. – Все равно что лампу Аладдина найти.

      – Хорошо бы вы от нас отвязались, – говорю. – Вы и ваша комиссия.

      – Да забудь ты о комиссии. Я решил пока что заняться этим самостоятельно. При условии, если ты будешь содействовать. В смысле – поможешь мне. Согласен?

      – Не-а, – ответил я.

      – Тогда я приглашу сюда комиссию из Нью-Йорка, – сказал он злорадно.

      Я призадумался.

      – Ну, – сказал я наконец, – чего вы хотите?

      – Еще не знаю, – медленно проговорил он. – Я еще не полностью охватил перспективы.

      Но он готов был ухватить все в охапку. Сразу было видать. Знаю я такое выражение лица.

      Я стоял у окна, смотрел на улицу, и тут меня вдруг осенило. Я рассудил, что, как ни кинь, чересчур доверять прохвессору – вовсе глупо. Вот я и подобрался, будто ненароком, к ружью и кое-что там подправил.

      Я прекрасно знал, чего хочу, но, если бы Гэлбрейт спросил, почему я скручиваю проволочку тут и сгибаю какую-то чертовщину там, я бы не мог ответить. В школах не обучался. Но твердо знал одно: теперь эта штучка сработает как надо.

      Прохвессор строчил что-то в блокноте. Он поднял глаза и заметил меня.

      – Что ты делаешь? – спросил он.

      – Тут было что-то неладно, – соврал я. – Не иначе как вы тут мудрили с батарейками. Вот сейчас испытайте.

      – Здесь? – возмутился он. – Я не хочу возмещать убытки. Испытывать надо в безопасных условиях.

      – Видите