Милость к падшим. Алексей Солоницын

сестра Наклетоса. – Мне его почитательница рассказала. Его принесли в дом, правда, сильно избитого.

      Опять наступила тишина.

      И послышался внятный голос Наклетоса:

      – Он сказал, что я буду кричать так, что услышит вся Александрия.

      И после этих слов снова впал в беспамятство.

      Глава 2

      Смертный вечер и ночь

      Монах очнулся от того, что кто-то мокрой тряпицей протирал его лицо. Приоткрыл глаз и увидел чье-то женское лицо. Сразу узнал его.

      Стал припоминать, что с ним и где он.

      – Ты у себя дома, брат Виталий. – Да, это она, потому что голос слишком знакомый. Он попробовал приподняться, но она положила руку на его грудь: – Лежи.

      Боковым зрением он рассмотрел тень женщины, падающую от светильника на стену его глинобитного дома. Разглядел и блюдо с фруктами, стоящее на низком столе, им самим сделанном.

      – Вот манговый сок, попей.

      Пожалуй, она права.

      Она помогла ему приподняться, придерживая твердой ладонью его голову.

      Он выпил сок, и дышать стало легче.

      Ровный свет выхватывал из полумрака лицо женщины, которую он узнал.

      Он принадлежит Климене, гречанке, белокурой красавице с голубыми глазами. Время и страдания утонули в этих глазах, но сейчас легко понять, что они выражают.

      – Как Темелко?

      – Когда узнали, что ты лежишь избитый, святейший послал его, чтобы помочь тебе.

      Он попробовал повернуться, чтобы лучше видеть ее, но почувствовал острую боль в боку. Потрогал себя правой рукой и понял, что лежит с накрепко перевязанной грудью.

      – Он сломал тебе ребра.

      Ах вот оно что.

      Дышать трудно, потому что ребра, наверное, пробили легкие.

      Но Темелко, жених Климены, македонянин, или кто-то еще, вправил ребра. Иначе он давно покинул бы этот свет.

      Что ж, значит, Господу угодно, чтобы он напоследок объявил александрийцам, что написал в свитке.

      – Климена, в кресте, над моим ложем, свиток. Достань его.

      Она сняла со стены крест.

      В его основании была защелка, открыв которую, она вынула из креста пергаментный свиток, заготовленный Виталием к смертному часу.

      Он показал, чтобы она положила свиток на стол.

      Скрипнула дверь, вошел Темелко, стройный юноша, каменотес.

      Он подошел к ложу Виталия, опустился на колени и поцеловал ему руку.

      – Как вы?

      Виталий успокоительно закрыл и открыл глаза.

      – Не надо ли чего?

      «Как прекрасно Господь всё управил», – подумал Виталий.

      – Нет, идите с миром.

      Они встали, поклонилась.

      Но Виталий видел, что Темелко что-то хочет сказать.

      Он был юн, высок, плечист. Лицо открытое, чистое. В глазах светилась любовь к монаху, который для него стал духовным отцом.

      – Отче, святейший не верит клевете, изливаемой на вас. Сам собирается прийти сюда, чтобы успокоить народ.

      Виталий снова открыл и закрыл глаза.

      – Я готов ко встрече со святейшим. И с Господом.

      Климена подлила масла в светильник, поправила фитилек.

      – Благословляю вас на мирное