сидеть нам долго не пришлось. Вначале сержант закинул к нам двух алкашей, которые нагло опохмелялись прямо из горла возле входа в магазин и попались на глаза проезжавшему мимо них всё тому же «Сержанту Пепперу», который нёс свою службу в этот день в центре города. Потом привезли устроившую драку в пивном баре компашку. Потом каких-то кавказцев. Затем не говорящего по-русски узбека. Кого-то ещё, и ещё, и ещё. Несмотря на замкнутость бытия, настроение у временных обитателей обезьянника было хорошим и даже весёлым. Во-первых, потому, что они по большей части относились к категории «распивающие», а во-вторых, потому, что все понимали, что это состояние замкнутости временное, никто из них не был доставлен за совершение каких-либо серьёзных правонарушений, не в КПЗ же, мол, сидим (тьфу-тьфу-тьфу), через пару часов всем грозят незначительные штрафы и можно будет снова присоединиться к «распивающим», но только укрывшись в подъездах или квартирах. Веселья в обезьяннике добавляло то обстоятельство, что каждый из его временных обитателей, за исключением разве что не говорящего по-русски узбека, непременно считал свои долгом спросить у нас, за что мы тут сидим. «А вы, ребята, за что доставлены-то?» – «А на заборе писали». – «А что написали: „х..й“ или „ёб вашу мать“? Ха-га-га-га-га-га-га». В эти очередные приступы общего смеха мы опускали глаза вниз и сидели с понурыми головами. Лучше б на самом деле «х..й», что ли, написали. Не так обидно сидеть было бы. Из всех вынужденных гостей металлической клетки озабоченно выглядел только один мужик. Он прислонился к одному краю решётки и долго и задумчиво там стоял. Потом начал прохаживаться взад-вперёд и так же задумчиво встал уже у другого её края. Мыслями он был где-то далеко, явно не здесь. В какой-то момент он решительно подошёл к нам и жестом попросил нас склонить к нему поближе наши головы:
– Дёргать отсюда надо. Когда сержант следующего задержанного приведёт, – валим вертухая. Вы ребята здоровые. Поможете мне.
И он выжидательно присел возле двери в обезьянник. «Пипец, приехали», – пронеслось в моей голове. Вот нам сейчас только (особенно мне, собиравшемуся стать курсантом школы милиции) нападения на вооружённого конвоира не хватало. Выдернутые из нашего безмятежного утра каким-то глупым поступком, какой-то дурной детской шалостью, мы вот уже несколько часов сидели в компании урок и алкашей, а сейчас ещё и вертухая валить надо!
Но, к счастью, даже потенциальная возможность поучаствовать в какой-либо заварушке прошла мимо. Появившийся в следующий раз перед нами сержант привёл не очередного задержанного, а здоровую толстую, показавшуюся мне вульгарной тётеньку, на которой были милицейские майорские погоны.
– Где мои? – бодро кинула она свой вопрос в обезьянник, вкладывая в «мои» смысл – несовершеннолетние.
– Вот эти трое, – ответил на её вопрос сержант. – Давно сидят.
– Ну что, – гаркнула толстая тётенька, – цыплята! На цыпочках
