Княжна Джаваха. Лидия Чарская

себя свободной от нравоучений и поминутных выговоров бабушки…

      Проснулась я во время остановки у нового духана. Подле меня спала Бэлла. Нимало не уставшая от проведенной в седле ночи, она села в коляску по настоянию деда. Княжич Юлико прикорнул белокурой головкою к плечу старой Анны и также спал.

      А солнце уже поднялось высоко и озолотило скаты гор, покрытые зеленью и лесом… Мы ехали теперь по узкой тропинке на самом краю ущелья. Я взглянула вниз, свесившись через край коляски, и тотчас же зажмурила глаза, испугавшись зияющей пасти черной бездны.

      – Деда! – тихонько окликнула я старика, ехавшего за нами и ведшего на поводу коня Бэллы, – скоро Бестуди?

      Он тихо засмеялся в ответ:

      – Скоро захотела, торопиться некуда – успеем!

      – Возьми меня на седло, деда! – попросила я, и старик, любивший меня, пожалуй, не меньше своей Бэллы, протянул свои сильные руки и, перебросив меня через кузов коляски, опустил на седло Бэллиной лошади.

      – Берегись, джаным, предайся воле коня и сиди спокойно, – сказал он, красноречиво косясь на пропасть.

      – Я не боюсь! – не без тайной гордости воскликнула я.

      И действительно, я больше не ощущала страха.

      Целый день ехала я по краю горной стремнины, точно вросшая в седло моего коня… Иногда я понукала его легким движением каблучка и ужасно радовалась, когда дед Магомет оглядывался назад и обнимал всю мою маленькую фигурку ободряющим и в то же время любующимся взглядом.

      Вдруг я заметила горного тура, выбежавшего на самый край пропасти.

      – Ах, – успела только крикнуть я, – смотрите!

      Но тур повел своими круглыми глазами и, увидя приближающуюся кучку людей, скрылся за уступом.

      Нам попадались навстречу целые стада серн, прелестных и грациозных, с умными глазами и гибкими членами. Они разбегались при нашем приближении, пугливые и дикие, с ветвистыми рогами.

      Проведя еще ночь под кровлей горного духана, мы, наконец, к вечеру подъехали к аулу Беджит.

      Я первая заметила его белеющие сакли[39] и радостно закричала приветствие, подхваченное горным эхом и разбудившее все еще сонного Юлико.

      Еще немного – и, миновав Беджит с его большими и богатыми саклями и высокою мечетью[40], мы выехали в лесистую долину и стали снова подниматься к аулу Бестуди, прилепившемуся своими саклями к горным склонам.

      Вот полуразвалившиеся бойницы крепости, вот кривая улица, ведущая к дому деда… По ней двенадцать лет тому назад русский воин и князь увозил, пользуясь покровом ночи, неоцененную добычу – красавицу горянку.

      Я вспомнила этот аул при первом же взгляде, несмотря на то, что была здесь очень маленькой девочкой.

      Нас встретил старый наиб[41], весь затканный серебром, с дорогим оружием у пояса. Наиб приветствовал деда с благополучным возвращением.

      – Моя внучка – княжна Джаваха-оглы-Джамата, – представил он меня наибу.

      – Приветствую дочь русского бека[42]

39

Са́кля – домик горцев.

40

Мече́ть – мусульманский храм.

41

Наи́б – старшина селения.

42

Бек – князь.