Память – это ты. Альберт Бертран Бас

это значит?

      – Не знаю…

      – Давай прочитаем.

      – Здесь не будет ни приключений, ни подводных лодок, ни чудовищ. Это просто поэзия, Хлоя.

      – Поэзия? Что такое поэзия? – Этот невинный вопрос вызвал у меня ласковую улыбку.

      – “Неужели не знаешь? Поэзия – это ты”, – произнес я, уносясь мыслями в другое место.

      – Я? – Хлоя подняла бровь и с интересом посмотрела на книгу.

      Я беспомощно улыбнулся ей, не в силах думать ни о чем, кроме родителей.

      – Что с тобой?

      – Ничего.

      – Ты как-то притих.

      – Я устал. День был тяжелый.

      – Не только сегодня, вообще. В последнее время ты изменился.

      – Все хорошо…

      Почему это было так трудно? Наверное, потому, что я знал: стоит высказать свои мысли вслух – и я не смогу больше прятаться от правды. А если я не готов уйти? Мне нравилась моя новая жизнь. Спокойная, вдали от войны и ее ужасов. У меня была гитара, были книги, я гулял по лесу и каждый день проводил с Хлоей. Почему я должен был от всего этого отказаться?

      – Можно я что-нибудь прочитаю?

      – Конечно. – Я был согласен на все, лишь бы не замечать реальности.

      Хлоя откашлялась и начала. Она читала не без труда, но за последние недели добилась больших успехов. Сначала она спотыкалась на некоторых словах, но постепенно почувствовала ритм. И хотя ее чтение было далеко от совершенства, для меня совершенством было каждое слово, слетавшее с ее губ.

      …Вот такою же ночью, как эта, ее обнимал я.

      Сколько раз я ее целовал под открытым для вечности небом.

      Любила она меня; по временам я любил ее тоже.

      Да и как не любить было эти большие прямые глаза?

      Я могу написать этой ночью стихи бесконечной печали.

      Подумать – она не со мной. Ощутить, что ее потерял я.

      Слышать эту огромную ночь – без нее она стала огромной.[7]

      Каждое слово кинжалом вонзалось мне в сердце. Словно поэт предупреждал меня, что я совершаю ошибку. Я посмотрел на Хлою, как никогда не смотрел раньше. Она подняла на меня свои “большие прямые глаза”, робко улыбнулась и снова опустила взгляд на истрепанные страницы.

      Ну и что ж, что любовью не мог я ее удержать?

      Этой звездною ночью она не со мною.

      Это всё. Чей-то голос поет вдалеке. Вдалеке.

      Но душа не смиряется с тем…

      – Я ухожу, Хлоя.

      Я произнес это вдруг. Будто стоял на бортике бассейна с ледяной водой, зная, что рано или поздно придется прыгнуть. И я прыгнул. От этих слов все внутри разрывалось.

      – Сейчас? Хочешь прогуляться?

      – Я возвращаюсь в Барселону.

      – Что? – Этого она не ожидала. Вероятно, никогда даже не думала о такой возможности, и ее разочарование отозвалось во мне больнее, чем я думал.

      – Ты сама так сказала. Я должен идти дальше.

      – Но… – Хлоя закрыла книгу и встала. – Почему?

      – Я должен найти отца. Должен узнать,

7

Этот и следующий – фрагменты стихотворения чилийского поэта Пабло Неруды (1904–1973) “Я могу написать этой ночью стихи…” в переводе О. Савича. Цит. по: Поэзия магов. СПб.: Азбука-классика, 2003.