За поворотом судьбы. Евгения Владимировна Пёрышкина

собой увидела тень. Её огромный бесформенный силуэт слегка покачивался при неверном свете мутной лампы. В следующую секунду что-то коснулось моего плеча и нечто, похожее на слабый разряд тока, прошлось по моему телу.

      Не помню, как оказалась у себя в комнате. Зубы стучали, кровь шумела в голове, руки тряслись. Долго не могла успокоиться – всё ждала появления этой тени в комнате.

      После этого случая выйти поздно вечером в блок для меня представлялось сущей пыткой, и поэтому после двенадцати часов ночи старалась из комнаты вообще не выходить.

      Спать ложилась только со светом. Но даже он не избавлял меня от тревожного чувства неясной опасности, исходящей из района дверей. И я не отрываясь затравленно смотрела туда, как пойманный кролик смотрит на удава в ожидании решения своей участи. Иногда света настольной лампы не хватало, и, чтобы разбить сковывающий меня ужас, включала верхний…»

      ***

      «…Летом в общежитии, не считая обслуживающего персонала, живущего в основном на первых двух этажах, и работающих студентов, затерявшихся на остальных семи, никто не жил. И вероятность встретить какое-нибудь живое существо ночью равнялась нолю. А я нередко возвращалась из рейса после полуночи, и восхождение с первого на мой шестой этаж требовало от меня немалой выдержки.

      В общежитии – леденящая тишина. Едва различимый во мраке узкого длинного коридора свет одной, редко двух ламп порождает в уме странные фантазии о старинных подземельях и живущих в них призраках и привидениях. А на лестничных площадках можно с легкостью распрощаться и с жизнью. Лампы там встречаются через один или даже два пролёта. Переходы из одного крыла общежития в другое, так же как и вторая лестница, не освещаются совсем. И не надо смотреть фильмы ужасов – прогулка по ночному общежитию в каникулы не хуже всякого мистического триллера изрядно пощекочет вам нервы.

      В блоке сумрачно. Единственная лампа едва мерцает. Конец её близок. И она, словно догадываясь об этом, отчаянно пытается продлить свою жизнь хотя бы ещё чуть-чуть.

      Как-то я возвращалась из очередного рейса, было около часа ночи. Дрожа всем телом от мёртвого безмолвия, царившего в общежитии в этот час, пробиралась к себе.

      Стараясь не производить никакого шума, чтобы не привлекать чьего бы то ни было внимания, даже в своих беленьких туфельках со звонкими каблучками я осторожно поднималась по ступенькам на цыпочках.

      При малейшем подозрительном звуке, доносившемся до моего обостренного слуха, у меня сердце падало в пятки, я замирала, балансируя на кончиках пальцев, готовая в любую секунду броситься вниз к спасительному свету первого этажа. И только когда тот шум затихал, продолжала свой полный опасностей путь.

      Сюда не проникал даже свет луны: многие окна и балконные двери были заколочены фанерой. Все стекла в них были выбиты студентами, уехавшими на каникулы домой. При каждом порыве свежего ветра они громко хлопали, и звук этот гулко отдавался в необитаемых коридорах. Не помня