Когда зацветает сирень. Алёна Черничная

в какой-то неловкости. Словно оба мешкаем, решая, будет ли достаточно простого «привет»? Или можно позволить себе что-то ещё? Вежливое рукопожатие или даже невинный поцелуй в щёку, например?

      Но Марк решает всё одной расслабленной улыбкой и горящим взглядом, пуская ими поток жарких мурашек:

      – Привет. Ты шикарна.

      – Спасибо, – с маковыми щеками улыбаюсь в ответ и сжимаю пальцами маленькую сумочку, болтающуюся у меня на плече. – Я не сильно опоздала?

      – Нет, но времени до полных сумерек у нас не так много.

      – Сумерек? – я озадаченно прищуриваюсь.

      Марк, загадочно сверкнув глазами, уже галантно открывает мне пассажирскую дверь:

      – Садись в машину, скоро всё узнаешь.

      Не сводя взгляда с таинственного выражения лица Громова, я послушно усаживаюсь на переднее сиденье. Запах натуральной кожи и аромат парфюма Марка, витающие в салоне авто, – и моё сознание летит по виражам.

      – Всё нормально? – сев в машину, Марк бросает на меня настороженный взгляд.

      Уверенно киваю болванчиком, не забыв похлопать ресницами. Конечно, не нормально… Последние несколько дней я вообще не чувствую себя нормальной. Рассеянная и со странным пульсирующим чувством в груди.

      – Отлично, тогда поехали. – Громов заводит машину и переключается на происходящее перед её капотом.

      Но, как только его руки ложатся на руль, я напрягаюсь. Замечаю на его широких ладонях множество свежих ссадин. Костяшки длинных пальцев, сжимающих руль, просто усыпаны ими. Вчера этого не было. Я точно помню. Да и отметины на лице Громова уже практически не видны, но вот руки…

      – Марк, а что это?

      – Где? – отвлёкшись от дороги, он удивленно осматривается по сторонам, а потом поворачивается и ко мне.

      Молча впиваюсь взглядом в его разбитые костяшки правой ладони.

      – А. Это? – хмыкает Громов, перебрав пальцами по рулю. – Это торжество справедливости.

      – В смысле? – Взволнованно выпрямляюсь на сиденье. – Ты опять с кем-то подрался?

      – Да всё с тем же, – легко отмахивается этим ответом Марк.

      Пару секунд задумчиво туплю, вникая в смысл сказанной фразы. А потом догадка бьёт меня по голове:

      – Зачем, Марк?! – не сдерживаю негодование и испуг. – Тебе мало выговора и проблем?

      – Лика, не кипишуй так.

      – А если бы с тобой что-то случилось?! А если бы он…

      Я причитаю без остановки, потому что в моей голове уже развернулся целый боевик. И это жутко.

      – Ничего бы не случилось. Мы с пацанами нашли его и просто поговорили, – расслабленно смеётся Марк, откидываясь спиной на сиденье и продолжая следить за дорогой. – Но мне приятно, что ты переживаешь за меня.

      Осуждающе смотрю на выточенный грубоватыми линиями профиль Громова.

      – Ну и зачем ты это сделал?

      – Затем, что никому не позволю тебя обидеть. Ясно, Рыжик? – заявляет он.

      И это звучит так твёрдо и непоколебимо, что я мгновенно тушуюсь и прячу свой взгляд в колени. Рыжик. Вообще, я не люблю это