Когда зацветает сирень. Алёна Черничная

не быть главным героем всех криминальных новостей нашего универа? Ты – корень всех проблем! То цветочный рынок разводишь, то пожарная сигнализация срабатывает, потому что кое-кто курит в мужском туалете…

      – Я не курю. И не пью. ЗОЖ, Павел Петрович. Слышали о таком? – хмыкает Марк, с раздражением закатывая глаза.

      Я вовсю маякую взглядом Громову, чтобы он был как-то повежливее и без намёка на дерзость. Неизвестно, чем теперь закончится его выходка на стадионе. Но Марк лишь расслабленно подмигивает мне, типа: «Ваще не парься, детка».

      Ага, ну конечно. Не волнуйся. На лбу у ректора уже проступает испарина, а щёки пугающе краснеют.

      – А кулаками размахивать где ни попадя – это тоже ЗОЖ?

      – Вообще-то, Марк заступился за меня, – осторожно встреваю я в разговор.

      Делаю небольшой шаг вправо и слегка прикрываю Громова от гневного взора ректора. И это получается как-то само собой… бессознательно.

      – Лика, не лезь, – шепчет за моей спиной Марк. И мы стоим так близко, что его строгий выдох расстилается мурашками в моих волосах. – Молчи.

      А меня уже распирает от переполняющих эмоций. И от этого даже стирается ощущение боли в расцарапанной руке. Смело смотрю на ректора, вскинув подбородок:

      – Тот придурок был готов и на меня броситься, хотя я извинилась за свою невнимательность. А в ответ посыпались оскорбления и…

      Но Павел Петрович заставляет замолчать одним взмахом руки, возмущённо уставившись на Марка позади меня.

      – Нет, ты посмотри, Громов, какой у тебя здесь адвокат нарисовался. Ну чудо просто!

      – Ещё какое чудо, – легко подтверждает Марк. – Рыжее чудо, – добавляет он так тихо, что мне едва удаётся расслышать это.

      И по тёплой интонации его голоса даже затылком ощущаю, что в этот момент он улыбается. А через секунду кровь в моих венах заполняет жар. Пальцы Марка касаются моего запястья и выводят незамысловатый узор на внутренней стороне ладони. Так бережно и мягко… Всего лишь мимолётное прикосновение тёплых мужских пальцев, а меня уже здесь нет. Я падаю куда-то в жерло вулкана.

      Хочется обернуться, но делаю лишь осторожный, едва заметный поворот головы к плечу. Но и этого достаточно, чтобы краем зрения заметить, что Марк гипнотизирует меня взглядом, приподняв уголки своих губ.

      Мамочки, мне бы дополнительный глоток кислорода сейчас, потому что я где-то на грани обморока.

      – Громов! – возглас ректора быстро возвращает в реальность.

      Мы с Марком одновременно отшатываемся друг от друга, и я больше не чувствую горячих узоров на своей ладони.

      – Совесть имей! – продолжает Павел Петрович, сотрясая воздух. – В гляделки он играет, Рэмбо. В общем, выговора в личное дело тебе не избежать. И отца оповестим. А ты, Соболевская, – он стреляет взглядом в меня, заставляя виновато опустить голову. Хотя я-то тут при чём? – Ещё раз будешь поймана с Громовым на какой-нибудь его выходке, и тебе выговор накатаем.

      Я согласно и очень активно киваю, лишь бы поскорее покинуть этот кабинет. Одарив ещё парочкой