Когда зацветает сирень. Алёна Черничная

чё, овца? Куда зад свой двигаешь?

      И, пока подбежавшие к нам Настя и ещё парочка одногруппниц помогают мне подняться, я молчу, ошалело хлопая глазами. Вернувшись в вертикальное положение, несколько секунд нахожусь в шоковом ступоре, не зная, что ответить. Пока до меня не доплывает: видимо, мы столкнулись с этим лысым на одной беговой дорожке.

      – Извини, видимо, я тебя не заметила, – тихо лепечу, а боль в левой руке всё нарастает

      Бросив на неё взгляд, я морщусь от вида множества кровоточащих ссадин, рассыпавшихся от тыльной стороны ладони и до предплечья. На глаза уже неосознанно наворачиваются слёзы. Чёрт! Больно-то как!

      – Не заметила, – мерзко передразнивает парень. – Глаза разуть забыла?

      Крепко приобняв меня за талию, Настя смело и громко выпаливает:

      – А ты сам куда смотрел, когда бежал?

      Но у меня нет сил и желания устраивать какие-либо разборки на виду у всех, поэтому, прижав расцарапанную руку к телу, просто спокойно говорю:

      – Послушай, я ведь извинилась. Я правда тебя не видела.

      – Мне сказать, куда засунуть эти извинения? Или показать? – лицо лысого искажает нездоровый оскал.

      – Мне покажи, – знакомый до мурашек стальной бас врывается в наш разговор.

      Я вздрагиваю, на секунду снова забыв, как дышать, а ладонь Насти сильнее вдавливается в мою поясницу. Да и вообще все наблюдающие за нами выжидающе замирают. Только не это лысое хамло, из-за спины которого скалой выплывает Марк. Он лишь ещё сильнее кривит лицо и оборачивается.

      – Тебя забыли спросить.

      Громов смеряет его ответным взглядом, достойным пустого места, а потом встречается глазами и со мной. В тёмных радужках тут же вспыхивает тревога, стоит ему заметить мои ссадины на руке.

      – Лика, что случилось? – натянуто интересуется он, сводя широкие брови к переносице.

      Проглотив волну нервного трепета, я несмело подаю голос:

      – Марк, всё нормально. Просто…

      – Просто конопатая корова по сторонам не смотрит, – выплёвывает мой лысый знакомый.

      – Эй! За языком следи, – Марк хватает его за ворот футболки, а свой низкий голос переводит на угрожающий рык.

      – Охренел? – Дёрнувшись от рук Громова, парень приосанивается и становится практически вплотную к нему.

      И Марк делает то же самое: расправляет плечи и вскидывает подбородок, пугающе сверкая глазами.

      Вид двух расхорохорившихся парней примерно одной физической формы и комплекции, застывших в весьма ощутимом напряжении друг напротив друга, быстро приводит меня в чувство. О нет. Только бы без драк! Мигом забыв о ноющих ссадинах, освобождаюсь от рук Насти и делаю уверенный шаг вперёд:

      – Ма-арк… – осторожно начинаю я.

      Но меня никто и не думает слушать. По лицам обоих уже пляшут желваки.

      – Эта рыжая овца – твоя тёлка, что ли, что ты впрягаешься?

      – Её зовут Лика. Так что будь добр, извинись за оскорбления.

      – Да мне глубоко фиолетово, – шипит