Воин аквилы. Владислав Шмыглёв

так просто по этим дышащим погибелью северным дорогам, как я заметил, не передвигаются?!

      – Да, Тиберий, ты верно подметил. Я, в составе своего отряда исполнив одно важное поручение, направлялся обратно на юг, также держа путь в крепость Лугувалиум. Отряд мирно следовал вверенною дорогою, пока вдруг все всадники, находящиеся в составе колоны, не услышали звук корну. И ведь не простой звук, а звучное эхо, полное последней надежды на возможное спасение ещё до конца не пропитавшихся пораженческой агонией душ.

      – И ты не представляешь, Владиус, как я тебе и многим воинам твоего отряда сейчас благодарен за то, что вы все его, этот самый звук последней нашей надежды, услышалии, не убоявшись возможности собственной погибели, бросились к нам на помощь. О боги, как же я благодарен! Хотя, Владиус, я знаю, что одного моего благодарственного слова, да даже целой дюжины брошенных в бравом запале хвалебных возгласов будет мало, чтобы по праву оценить то, что ты лично для меня сделал. Я теперь в долгу перед тобой, молодой, но очень храбрый воитель. И поэтому решаю вот что! Видишь этот серебряный перстень с венчающим его величаво красивым чёрным камнем? Отныне он твой, Владиус! Возьми его, мой отважный спаситель! Ну же! Возьми и запомни на всю оставшуюся жизнь. Этот перстень – не просто красивая драгоценность. Он – моя семейная реликвия, которая передавалась от отца к сыну на протяжении многих веков. Отец мне как-то рассказывал, что этот перстень носил самый великий из македонцев – сам царь Александр. Хотя всё это, конечно, легенды. Ха-ха! Каким уж образом эта драгоценность попала в мою семью, я этого, конечно, не знаю, но я точно ведаю нечто другое. Если вдруг тебе, Владиус Рутилий, будет в будущем угрожать какая-то смертельная опасность, беда, ты всегда меня сможешь найти в Риме, и вот поэтому прекрасному перстню, сколько бы времени ни минуло, я тебя узнаю. Узнаю из миллиона преисполненных обыденностью человеческих душ и тотчас, обязательно вспомнив, что ты для меня сделал, клянусь богами, всё, что будет в моих силах, я сделаю для тебя! Запомни это, отважный соратник, и, главное, сбереги его, этот перстень! Ведь кто знает, чего боги на жизненном пути для смертного человека вдруг удумают?!

      – Ты уж на меня сильно не гневись, преторианец, но я столь значимую для тебя лично и для всей твоей семьи драгоценность взять не могу. Я же вижу по глазам твоим, Тиберий, как она тебе дорога. Поэтому прошу тебя, гвардеец, не искушай меня более.

      Словно не слыша слова отказа своего распластавшегося на земле в навевающем бессилии оппонента, преторианец ещё усердней протянул вперёд не перестающий изливаться блеском перстень и с неуступчивым собственным внутренним порывом незамедлительно в ответ величаво и строго изрёк:

      – Эээ нет, Владиус, это сейчас ты меня искушаешь на то, чтобы окончательно принятое мной решение осуществить посредством силы приказания. Но зачем противиться столь искреннему и благому повелению и при этом взращивать обиду. Да и взгляд мой сейчас, к твоему сведению, преисполнен не