Воин аквилы. Владислав Шмыглёв

христиане, а проповедники новой веры. Эти люди склоняли римлян отказаться от веры в наших великих богов и принять учение Иисуса. За это в империи предусмотрена смерть или же, если повезёт, вечная каторга. И это теперешнее наказание для христиан всё же я считаю намного лучшим, чем то, что существовало для них при императоре Нероне, когда людей за их непоколебимую веру в Христа без всякой жалости и лишь на потеху толпы бросали на растерзание к голодным диким львам в многочисленных городских амфитеатрах. Да, то ещё было зрелище.

      – Какой ужас! Бедные люди!

      – Да, друг мой, я согласен с тобой! Кто бы ни были эти люди, но травить их за веру свою ненасытным зверьём было чересчур дико! Но тогда были очень суровые нравы. Благо сейчас по сути своей, если ты гражданин, то можешь быть и христианином, и иудеем, кем угодно по вере, но главное, чтобы не проповедовал свою религию и не осквернял культ римских богов, иначе будет тебе лихая беда. Ох, Владиус, этот наш разговор, полный насыщенных размышлений и пламенных надежд, так крепко обвил наши распалённые души, что ни я и не ты, в общем-то, и не заметили, как единое монотонное и шумное следование пути, увы, подошло к своему концу. Для меня подошло, друг мой. Ты же от сей крайней столичной черты отправишься дальше, навстречу своим интересным, и, я также надеюсь, здравым и счастливым новым жизненным вершинам. Мальчик мой, ты уж там береги себя! Слушай свои душу и сердце и иногда под стать непроглядной томной грусти вспоминай мои заветы и учения, и успокоение наполнит твою душу. Обязательно обними за меня Ливерия и Туллию. Да пошлют боги им терпения и сил. А теперь, мой друг, всё, пора! Повозка тебя уж заждалась, хорошо, что я её заранее нанял! Я не прощаюсь с тобой, мой друг, а говорю лишь: до следующей встречи! Я буду в неё верить и ждать!

      – И я в неё буду верить, дядя! Спасибо тебе огромное за всё! Я постараюсь всё исполнить и вернуться! Слышишь! Я обязательно ещё вернусь, и мы, как и в былые времена, с мудрым упоением вновь поговорим о политике. Ты только сильно уж по мне здесь не грусти, мой второй отец! – улыбнувшись, пламенно промолвил свой прощальный посыл дяде Владиус и следом крепко сжал растрогавшегося сенатора в родственных объятиях.

      Сжал для того, чтобы чуть погодя с выдержанной молчаливостью и искрящей надеждою отпустить до той самой следующей встречи в жизненной человеческой сущности, абсолютно туманной и загадочной и лишь ведомой вещей истиной всесильных небес! Что же до расставаний, то с какими бы они упоенными надеждами и светлыми частичками веры в будущее ни были подчас, в сути и природе своей они являются довольно горькими и болезненными. Но уж так было по живой человеческой осязаемой натуре заведено и с этим всем нужно было всё же в равной личной применимости жить и стараться неумолимо двигаться дальше. Что, собственно, под судьбоносной сенью могучих небес, плавно и неумолимо преодолевая временные мили своего дальнейшего жизненного тракта, и делал Владиус, с повсеместностью всё сильнее и сильнее предаваясь мысленному и необъятному дурману воспоминаний и размышлений. И если с вереницами