Стальная Крыса. Золотые годы. Гарри Гаррисон

а сама доброта. Не дождавшись повиновения, он вытащил из кобуры здоровенный пистолет. – Повторять не буду.

      Бормоча ругательства, я отдал отмычку. В тот же миг она исчезла. Слава богу, исчез и пистолет.

      – Я еще вернусь.

      Везекана ушел.

      Анжелина приблизилась к двери, выждала несколько секунд и отворила… Я достал индикатор и обыскал комнату. Капитан времени даром не терял. Только в кресле, где он посидел, – две хитрые монеты. Еще несколько – под ковром и в мусорной корзине. Они трещали и искрили под моим каблуком. Наконец прибор замигал зеленым.

      – Мне это не нравится, – сказал я. – Такое чувство, будто я в ловушке, а вокруг смыкаются силы тьмы.

      – Многовато драматизма, но в целом довольно близко к истине. Тебе налить?

      – О, мой ангел! Лошадиную дозу. Спасибо.

      Спиртное помогло – прочистило мозги.

      – Может, нам лучше отменить турне и убраться отсюда? – предложила Анжелина. – Не ты ли говорил: «Мало быть других смелее, чтоб дожить до юбилея»?

      – Говорил. И не шутя. Но много лет назад. В ту пору я был легче на подъем. И все время искал свежие впечатления. А сейчас я старая ржавая одураченная крыса. Вдобавок упрямая. И по многим причинам, в том числе и по тем, которые я даже не возьмусь выразить, мне не хочется улетать отсюда несолоно хлебавши.

      – Четыре миллиона кредитов в день. Ни о чем другом ты сейчас думать не в состоянии. Угадала?

      Я неохотно кивнул.

      – Отчего бы нам не плюнуть на них? Много ли радости от миллионов в какой-нибудь зловонной феторрской кутузке?

      – Твои слова не лишены мудрости. Но погоди сдаваться, ладно? Я уже пытался сообщить, прежде чем увидел твоего незваного гостя, что обнаружил кое-что интересное. Оказывается, наш малыш Пьюссанто вовсе не такой дебил, каким кажется. У него словарь академика, но лишь когда он не знает, что его подслушивают. Так что сегодня, пока он будет вершить на сцене свои подвиги, я поиграю с его компьютером. – Тут я схватил телефон. – Хочу обратиться в местный сервер, пускай пришлют техпаспорт и прочую документацию на «Эпром-восемьдесят». Конечно, если это не секрет государственной важности.

      К счастью, эти сведения оказались незасекреченными, из чего вовсе не вытекает, что я получил их без труда. Похоже, на Феторре царила паранойя. Я узнал телефонный номер «Эпрома лтд», позвонил и уйму времени убил на болтовню с автоответчиками. Наконец меня удостоило разговором человеческое существо, и я сразу добром помянул роботов.

      – «Эпром-восемьдесят»? Назовите серийный номер.

      – Откуда мне его знать? Машина сейчас не у меня. А номер на ее документах утрачен вместе с документами.

      – В таком случае я даже не представляю, чем могу вам помочь…

      – Зато я представляю. Назовите цену этой модели и доставьте мне один экземпляр вместе со всей документацией. Или она тоже – секрет?

      – Нет. Но она защищена законом об авторском праве…

      – Само собой! Но вы ее прилагаете ко всем продаваемым машинам. Говорите цену, а я пришлю деньги.

      Многократно повторенное слово «деньги»