Будешь моей, детка. Анастасия Градцева

вкусные, – энергично говорит она. – И к ним можно крем-суп из шампиньонов, повар как раз недавно сварил.

      О боже, так вот чем так вкусно пахнет!

      – Я не голодна, – лепечу я. – Я просто…

      – Тогда капуччино и корзиночка с малиной? – предлагает она, заговорщицки подмигивая. – На сладкое в желудке всегда найдется место, правда?

      Кажется, она всерьез намерена мне что-то продать. А мне настолько плохо, что я, кажется, сейчас разревусь от мучительной рези в желудке, который буквально скручивается от голода, и от невыносимой унизительности ситуации.

      «Я отучусь и буду зарабатывать много денег», – обещаю я себе яростно. – «И я никогда, никогда в жизни не буду больше стоять и умирать от голода рядом с едой, просто потому что не могу ее купить».

      – Простите, – криво улыбаюсь я. – У меня диета. Сама не знаю, зачем зашла. Просто посмотреть, наверное…

      – Ну разве нужна диета такой красивой детке? – вдруг слышу я громкий знакомый голос и поворачиваю голову.

      Соболевский. Черт бы его побрал. Следит за мной, что ли?

      Он чисто выбрит, на нем свежая футболка, другие джинсы и другая обувь. Он явно заехал домой переодеться. Он сияет своей сногсшибательной улыбкой, но глаза у него темные. Злые.

      Соболевский подходит ко мне, небрежно обнимает за талию и прижимает к себе так, что и не пошевелиться. А я настолько шалею от такой наглости, что только глазами хлопаю.

      – Дашуля, мне черный кофе, – развязно говорит он.

      – Без сахара и молока, правда? – с готовностью спрашивает она, с таким обожанием глядя на него, что, кажется, завиляла бы сейчас хвостиком, если бы он у нее был.

      – Точно, – он опять ослепительно улыбается. – А детке капуччино, суп, салат, второе и десерт. Тебе какой, малыш?

      – Выбирайте, я пока кофе сделаю, – девушка уходит к кофемашине, а я яростно шепчу Соболевскому:

      – Мне ничего не надо! Я не буду есть!

      – Будешь, – хладнокровно говорит он. – Готов поспорить, ты еще ничего сегодня не ела.

      – Ела!

      И тут мой желудок предательски бурчит. Я краснею.

      – Я не буду есть, понял?

      У кассы в огромной вазе со льдом лежат маленькие бутылочки с водой. Бесплатные.

      Соболевский, надежно удерживая меня одной рукой, другой берет бутылку, ловко скручивает крышку и подносит ее к моей шее, так что я кожей чувствую холодный твёрдый пластик.

      – Или ты будешь есть, или вся эта вода сейчас выльется на тебя, – опасно шепчет он мне на ухо. – А мокрые белые блузки становятся прозрачными, ты в курсе?

      – Ты сволочь, – бессильно говорю я. – Мудак.

      – Скажи что-то новое, детка, чего я не знаю. Неприятно ходить в мокром, верно? А переодеться тебе не во что.

      На самом деле есть. В сумке лежит его футболка. Но я лучше пройдусь голой по корпусу, чем надену ее.

      – Детка? – он чуть наклоняет бутылку: ледяная капля стекает по моему позвоночнику, блузка моментально намокает в этом месте и липнет к спине.

      – Да, –