Атлантарктида. Дикий, дикий Норд. Из глубины. Василий Головачев

что ни один флот мира, кроме русского, не имеет таких машин, а это скорее всего была новая «Лира» – «истребитель подлодок».

      Уилсон откинулся на спинку кресла, с усилием собрал мысли в единый файл.

      – Зачем они полезли туда?

      – Наверно, за тем же, за чем и мы, – с философским спокойствием ответил начальник РУМО.

      – То есть они… запустили свой батиплав?

      – По косвенным данным, у них был такой план.

      – Что мы можем сделать?

      – Пока ничего.

      – Но у нас там два эсминца, две подлодки… неужели не сможем выгнать одну русскую подлодку?

      – Боюсь, что нет, сэр. К Антарктиде подходит их крейсер «Адмирал Кузнецов».

      – Старая рухлядь!

      – Боюсь, вы ошибаетесь, Джеймс. На «Кузнецове» установлены новейшие ракетные системы русских – «Форт-С», морской вариант «ЗРК С-500» и «Джинн» с ракетами «Булава», аж тридцать шесть ПУ. Нашим эсминцам этот дредноут не по зубам.

      Уилсон внезапно успокоился.

      – Значит, вы считаете, русские нас переиграли?

      – Ещё нет, сэр, у нас ещё есть тузы в рукаве. Наш робот движется через тоннель между озёрами Белла и Восток и скоро нейтрализует русский. А потом туда выплывет «Мистик». Думаю, мы первыми завладеем найденными артефактами. Хотя я бы всё-таки усилил группировку нашего флота у Антарктиды. Давайте пошлём туда авианосец «Луизиана» в дополнение к «Трампу», он сейчас бороздит Индийский океан.

      – Я один не решаю такие вопросы. Не уверен, что мы уговорим начальников штабов. Да и считаю, что одного «Трампа» будет достаточно.

      – Я вас поддержу.

      – Хорошо, я подумаю, – пообещал министр.

      Антарктида. Край шельфового ледника Росса

      27 декабря, вечер

      Напряжение, царившее в кабине батиплава, не спадало уже больше трёх часов, все устали, особенно экипаж «Краба», и Вербов принял решение остановиться для небольшого отдыха.

      Батиплав завис в тоннеле, больше напоминавшем штрек шахты, прямоугольной формы, хотя и с грубо обработанными стенами, шириной в шесть и высотой в четыре с половиной метра, так что двухцилиндровое тело аппарата едва не царапало потолок пробитого в неведомые времена и неведомо кем коридора.

      Лобанов выключил прожектора. В кабине стало темнее. Светились лишь шкалы приборов да экраны радарной и гидроакустической систем.

      – Предлагаю горячий чай с бутербродами, – сказал Лобанов, выбираясь из своего капитанского «терапевтического» кресла, которое он называл «рабочей станцией».

      Кресло и в самом деле впечатляло дизайном (впрочем, как и весь аппарат) и функциональным разнообразием позиций. По заверениям Лобанова, оно легко трансформировалось «под сорок поз», могло нести на подлокотниках все нужные экраны и способно было интегрироваться в любой пост управления или командный модуль.

      – Инга, вы не возражаете?

      – Нет, – коротко отозвалась Вершинина, переставшая рассматривать уходящий в темноту ход.

      Кабина «Краба» не была разделена перегородками на пилотский и пассажирский