Атлантарктида. Дикий, дикий Норд. Из глубины. Василий Головачев

превращённый лучами прожекторов в неровную гребёнку. Потом стало видно, что перед аппаратом и в самом деле находится бугристая, дырчатая, белёсая стена, усеянная линзочками полупрозрачной субстанции, то ли илистыми отложениями, то ли каплями замёрзшей до консистенции сиропа воды.

      – Приплыли, – хмыкнул Лобанов, разглядывая препятствие.

      – Давайте выйдем, посмотрим, что это такое, – предложила Вершинина.

      – Выйти-то можно, – Лобанов почесал затылок, – хотя давление воды здесь под четыреста атмосфер, но это самый стопроцентный лёд.

      – Пробьём его кирками.

      – Кирки мы не брали.

      – Зато у нас есть аппарат для плавления льда, – напомнил Вербов.

      – Есть, но если толщина пробки большая, мы её не пробьём.

      – Давайте определим толщину, у нас же есть локаторы и сонары, что-нибудь да увидим.

      – Жаль, – очень тихо пробормотал Пальковский.

      Головы повернулись к нему.

      – Чего жаль? – спросил Вербов.

      – Лёд может заполнять весь тоннель, и мы не попадём в озеро Восток.

      – Ещё рано жалеть, – решительно сказал Лобанов. – Попробуем расплавить пробку. Парни – меряем толщину.

      Определение размеров пробки длилось почти час.

      К счастью, опасения Пальковского не оправдались. Толщина льда, заполнявшего тоннель, по расчётам компьютера, не превышала пятидесяти метров. К тому же лёд оказался достаточно рыхлым: манипулятор батиплава легко пробил в стене дыру, обрушив нижнюю часть, которая сползла на пол тоннеля буквально водопадом белого киселя.

      – Готовим тепловую пушку, – скомандовал сам себе Лобанов.

      Готовить, конечно, не надо было ничего. Инфракрасные лазеры и насосы горячей воды были вмонтированы в оба корпуса «Краба», и управлял обоими сам водитель, стоило только включить энергоподачу.

      Подвели аппарат поближе, Лобанов прицелился, вдавил ладонью красный грибок на панели управления.

      Лучи лазеров были не видны сами по себе, но они мгновенно нагрели воду – вспухли красивые нити из гроздьев паровых пузырьков – и пробили в пухлой снежно-ледяной стене глубокие, увеличивающиеся на глазах дыры. В эти дыры врезались струи нагретой воды, превращая лёд в пар и в воду.

      – Работает! – с удовлетворением сказал Лобанов.

      Рухнул ещё один пласт ледяного «киселя», за ним ещё и ещё, постепенно освобождая проход. Ледяная каша таяла быстро, и видимость ухудшилась, потому что лучи прожекторов начали тонуть в маслянисто-бело-сером тумане испарений.

      Однако Лобанова это не остановило. Он с увлечением кромсал оседающую массу льда, приговаривая:

      – А мы теперь вот сюда… не нравится?.. и сюда… падай, ты уже вода… и так будет с каждым…

      Прошёл час.

      Последние снежно-ледяные хлопья растворились маслянистыми облачками перед аппаратом, и «Краб» выплыл в тёмную бездну, в которой утонули лучи прожекторов.

      – Кажись, прошли, – с облегчением сказал моторист Иван Климов. – Семьдесят