Весеннее обострение. Марина Владимировна Добрынина

сразу последним засранцем почувствовал. Подумать страшно! Мне даже стыдно стало и очень захотелось перед вороной этой волшебной извиниться!

      – Девочки, – прошептал я, вспомнив вдруг о том, что я все-таки раненый, – идите отсюда, вы мне регенерировать мешаете.

      – Хрен там! – прорычала Саффа. Надо же какие она слова знает. – Не ври! Не нужно тебе регенерировать, Юсар рану твою полностью залечил.

      – Юсар? Это твой новый дружок? Ах, Саффа, как ты могла изменить Каро, он же тебя так любит!

      – Я его сейчас убью! – обратилась волшебница к Иоханне и исчезла.

      – Ну вот! – набросилась на меня принцесса. – Довел бедную девочку. И что ты к ней прицепился? Что на тебя нашло?

      – Нервничаю, – признался я.

      Неожиданно для самого себя правду ей сказал. Действительно ведь нервничаю! А как не нервничать, когда родители мои, которые, сколько я себя помню, надышаться друг на друга не могли, вдруг такое решение приняли? Развод. Что такого ужасного между ними могло произойти, что они пришли к такому решению?

      – Лин, мне очень жаль, – Иоханна присела на край кровати и даже подушку мне поправила.

      Когда она надо мной склонилась, я еле глаза успел закрыть, подальше от соблазна заглянуть в вырез ее платья. Вот же повезет тому, кто завоюет ее сердце! Если только такое чудо вообще когда-нибудь произойдет.

      – Мне тоже жаль, – пробормотал я.

      Сам не знаю, что меня в тот момент расстроило больше – что мои мать с отцом разводятся или что все вот эти прелести принцессины не про мою честь. Да мне и не хочется. Красиво, смотреть приятно, и не только приятно, но… это же Иоханна!

      – Может быть, они помирятся? – неуверенно предположила она. – Ты не переживай. Дуся, она же взрывная, остынет, и помирятся.

      – Ханна, мать, может быть, и остынет, но ты сама видела отца. Он очень зол на нее. Как думаешь, он остынет?

      Иоханна даже отвечать не стала. Ну да, а что тут скажешь? Понятно же, что между ними произошло что-то страшное. Они и раньше ссорились, но чтобы вот так. Чтобы отец был настолько зол, а мама… мне показалось, что маме плевать. Может быть, я не прав. Надеюсь, что я не прав!

      И вот лежу я, весь такой несчастный, Ханна рядом сидит, за руку меня держит. Картина достойная кисти художника – влюбленная дева у постели раненого героя. И вот тут вернулась Саффа. Через дверь вошла, потому что отсюда-то она перенеслась, а вот обратно – это уже только за пределами дворца. Хорошо хоть стража ее в лицо знает, пропустили. Волшебница окинула нас взглядом каким-то странным, особенно на руках наших задержалась, губы поджала, сделала глубокий вздох и процедила, почти не разжимая зубов:

      – Иоханна, извини, что исчезла внезапно. Если хочешь, я тебя домой перенесу.

      – Ничего страшного, Саффа, все в порядке. Лин, тебе что-нибудь нужно? Ну, там попить, может быть? А то мы уйдем сейчас, а ты тут один.

      – Не переживай, блондочка моя заботливая, если что, я слуг позову. Орать я и раненый могу, – утешил я ее, а сам на волшебницу поглядываю. И что это она так на наши сплетенные пальцы косится?