Весеннее обострение. Марина Владимировна Добрынина

наш?

      У нас с ним после приключения в ином мире весьма специфичные отношения образовались. Такие братско-сестринские. Хотя и не все понимают. Многие, я слышала, до сих пор считают, что мы – любовники. Ну да и хрен с ними. Это не мое выражение. Кстати, у Лина подцепила.

      – Я? – удивляется Лин, а у самого искорки в глазах так и прыгают, – Да я только…

      Ну вот, только началось самое интересное, как Дульсинея нарисовалась. Что это с ней? Она, кажется, плакала? Да ну! У меня галлюцинации, не иначе.

      – Лин, ты как? – спрашивает, а голос дрожит.

      Ой, я, кажется, присутствую на явлении международного масштаба – княгиня Эрраде в плаксивом настроении. Все, пора заканчивать смеяться, тут явно дело нечисто.

      – Дульсинея, с вами все в порядке?

      – Да, – отвечает она и всхлипывает.

      – Маам, – нервно проговаривает Лин, – ты что?

      И опять, уже традиционно, предмет нашего внимания не успевает ответить, потому что рядом с ней появляется князь.

      – Вы, – шипит он, глядя на жену, – вы как осмелились?

      – Ты сам виноват, – тихо отвечает княгиня.

      – Вы… меня…, – рычит Терин, но тут его взгляд падает на сторонних свидетелей – меня, Саффу, ну и сына его, с интересом и беспокойством прислушивающегося к разговору родителей.

      Поднимаю взгляд на Эрраде-старшего и вижу странную красную полосу у него на щеке. Интересно, что это?

      – Я не намерен более терпеть подобное! – заявляет Терин.

      – Разведешься со мной? – неожиданно зло восклицает Дульсинея.

      – Да!

      – Ну и хрен с тобой! – заявляет она и испаряется.

      – Ну и отлично! – бросает князь и тоже исчезает.

      А мы остаемся втроем, недоуменно переглядываясь. Мол, что это было? И не показалось ли нам? А вот нет, не показалось, судя по растерянному лицу Лина. Совершенно не показалось. А жаль.

      Лин

      – Вот так номер, – пробормотал я и растерянно посмотрел на Иоханну. Она и сама обалдевшая стоит, глаза на пол лица. А рядом Саффа. Бледная (как обычно, впрочем), взволнованная, и глазищи черные тоже на пол лица.

      Я, как ненормальный, на них пялился, а в голову глупости всякие лезли. Мне бы вот подумать о том, как мои родители до развода докатились, а я вместо этого на девиц смотрю и сравниваю. Иоханна, блонда моя, с каждым годом все красивее, волосы эти ее роскошные, как светлое золото, глаза голубые-голубые, ресницы длиннющие… об остальных достоинствах я молчу, все-таки неприлично мне такие вещи замечать, мы же друзья, практически брат с сестрой, так что все остальные ее достоинства я без внимания оставил. И, что странно, на Саффу мне почему-то смотреть куда приятнее было. Может быть, потому что сегодня у нее на лице столько эмоций? Никогда не видел ее настолько взволнованной и удивленной. И что-то еще не так с ней сегодня. Я сначала даже не понял, что именно. А когда понял, тихо прифигел. Саффа была не в балахоне! На ней было платье! Обыкновенное скромное платье, дамы такие по утрам на домашний завтрак надевают – без причуд, без украшений, прямое приталенное… черного цвета.

      – Саффа, – позвал я и сам удивился, какой у меня тихий и беспомощный голос получился.