Склейки. Наталья Лебедева

быть, есть другие кассеты? Ты не находила?

      – Нет, не находила. Оль, прости. Если найду что-то, обязательно тебе позвоню.

      – Ладно. Ну… пока тогда?

      – Пока.

      Мы отворачиваемся: неловко смотреть, как она запихивает в сумку старую кружку в коричневых потеках застывшей заварки.

      В коридоре становится шумно: кто-то громко и дико смеется. Толчком ноги распахивается и бьет о стену наша дверь. Входит Юрий Цезарь – ди-джей и директор радио.

      – Че?! – орет он с порога. – Сахар есть?!

      Цезарь идет через кабинет прямо к ящику, в котором мы храним заварку и сахар, и выдвигает его так резко, что ящик едва не вылетает из стола.

      – Юр, ну ты совсем обнаглел! – Данка разводит руками.

      – А че?! – он разгибается, поворачивается, и тут видит Лапулю: – О! Привет…

      Даже хам Цезарь при виде вдовы каменеет.

      – Я пошла, – тихо говорит она и уходит.

      – Ни хрена-се! – тянет Цезарь вполголоса и выковыривает из коробки несколько кусочков сахара. – И фингал! Хорошо ее Малышева, я не ожидал: мелкая она такая.

      – Это Малышева ее? – Данка соображает первая. – Юр, правда Малышева? Когда?

      – Да в тот четверг.

      – Это когда Эдика?!

      – Ну да, мать, я и говорю.

      И Юрка рассказывает.

      Это было в четверг, во время прямого эфира. Гость ушел в студию, и только его охранник стоял в коридоре возле туалета, переминаясь с ноги на ногу. Со своего места охранник видел стеклянные двери балкона и – за углом – дверь в студию. Данка, уходившая домой, позвала его подождать в кабинете новостей, но он отрицательно покачал головой. Данка засмеялась и ушла.

      Цезарь вышел покурить. Охранник посторонился, пропуская его, и снова вернулся на место. На балконе Цезарь увидел Малышеву: та стояла, прислонившись к стене, накинув на плечи короткую меховую куртку. Внизу, на деревьях, на крышах домов искрился, отражая огни городских фонарей, снег.

      – Че, мать, домой не идешь? – спросил Цезарь.

      – Да так. Волкова жду.

      – Этого, что ли? – Цезарь махнул головой в сторону студии и выпустил изо рта плотную струю дыма. – Депутана? Зачем?

      – А! – Малышева махнула рукой, и пепел, слетая с сигареты, посыпался на утоптанный курильщиками снег. – Надо позвать его в передачу, он не хочет…

      – Вот скотина! – Цезарь заржал.

      – Точно, – и Малышева медленно затянулась.

      Цезарь быстро выкурил свою сигарету и скептически посмотрел на то, как Малышева достает из пачки вторую.

      Только он вышел с балкона, как открылась дверь, ведущая с лестницы, и в коридор вошла Лапуля. Цезарь поднял в приветствии руку и, обогнув охранника, скрылся в туалете.

      Малышева выглянула с балкона в коридор и нехотя махнула Лапуле.

      – Сигаретка есть? – настороженно поглядывая на охранника, спросила та. Малышева махнула пачкой.

      Когда Цезарь вышел из туалета, разговор на балконе шел на повышенных тонах. Женщины что-то кричали, рукав Лапулиной шубы чертил по двери, и рыжие ворсинки прилипали к влажному стеклу.

      Цезарь