Крысы. ЛАРИСА ПОРХУН

её левую кисть с сырыми, тоже очень бледными пальцами. Но стоит ей остановиться, как её руки хватаются за чётки с такой незабвенной силой и страстью, как будто от того, насколько добросовестно и подробно она станет перебирать их, зависит её жизнь. Смотрю я иногда на Марту, – кстати, почему мне всегда хочется добавить перед её именем эпитет «бедная»? – и думаю: кого и в чём она пытается убедить в качестве своей истинной веры? Глядя на то, с каким жаром она хватается за чётки, как за спасительный канат, мне почему-то кажется, что в первую очередь, саму себя. А ещё      мне непонятно, почему среди активно верующих, столько убогих и откровенно некрасивых людей? Нет, на самом деле, мне как-то фиолетово, но просто интересно, как это работает? Они пришли к церкви, потому что такие, или стали такими, потому что обрели веру?

      Со мной, как и с остальными, Марта разговаривает испуганным полушёпотом и только по необходимости, но мне от этого не легче. Она мне мешает. Я не могу себя чувствовать свободно не только в её непосредственном присутствии, но даже в ожидании её прихода. Но дело в том, что одна плату за съёмное жильё, я точно не потяну. Уже пробовала.

      И ещё я знаю, что дело не в квартире, и не в Марте. Этот, последний вариант, далеко, кстати, не самый худший. В других местах, а их было немало, и с другими соседями, которых наберётся не меньше, дела обстояли ещё хуже.

      Вот почему Билли, его дырявый домик и «Тихая пристань»… Ему вообще было плевать, что я делаю, как выгляжу и что говорю. Мы друг другу, знаете ли, не мешали. Бывало, он искренне радовался, когда я приезжала, и неуклюже топтался рядом, пока я загружала кафешную просрочку в допотопный холодильник, а иной раз мне казалось, что он едва замечал меня. Но вот с ним я могла быть сама собой. Он, бывало, раздражал, даже бесил меня, но никогда не напрягал. Не тянул в своё наркоманское болото, не осуждал и не оценивал. В отличие от той же Марты, которая оставляла для меня в уборной, прихожей и даже на кухонном столе свои брошюрки «Чистая истина», «Иисус ждёт тебя» и всё в таком духе, а у самой, когда она смотрела на меня, в глазах страх, и на длинном, скорбном, одутловатом лице ясно читается: ничего у тебя не получится, бедняжка, ибо, ты погрязла так, что тебе не вылезти.

      С Биллибоем нас познакомил общий приятель, когда мы с ним и его подружкой зависали в этом самом доме. Я, помнится, тогда же и осталась на ночь. А это для меня вовсе не характерно, хотя я и понимаю, что создаю совсем другое впечатление. Ну а потом стала приезжать практически каждые свои выходные. Билли у нас – свободный художник, в прямом и переносном смысле слова. Он подрабатывал рисованием в каком-то художественном агентстве, а ещё занимался компьютерной графикой. Звучит круче, чем было в действительности, ну да какая теперь разница, раз всё это теперь в прошлом. Мы с Билли иногда прикалываясь, делали вид, что мы пара, но на самом деле, скорее были приятелями. Ну или соупотребителями. Что-то похожее на дружеский секс, у нас имело место быть несколько раз, да так и зачахло на корню, не во что путное не вылившись…

      Я