.

пролитого напитка. Хотя оттенок и был отчасти похожим. Она просто тупо была отвратного коричневого цвета. Почти до самых плеч. Опережая события, – хотя чего тут уже церемониться, повествование моё явно последовательностью и логикой изложения не блещет, – хочу заметить, что сейчас я уже вся… другого цвета. Сначала моя кожа за несколько дней стала коричневой, а потом начала постепенно сереть. И теперь уже вроде бы не меняется. Хотя мне, откровенно говоря, на это плевать с самой большой колокольни. Есть заботы, куда важнее.

      Хотя может, мне всё-таки повезёт, и я тоже скоро умру? Вообще-то, скорей всего, я уже умираю. А эта безудержная, изматывающая рвота, интенсивно оранжевого цвета, – я почувствовала, как у меня снова в болезненном спазме свернулся желудок, – яркое тому подтверждение…

      Я зачем-то отхлёбывала маленькими глотками противную, тёплую колу, каждую порцию которой, мой организм встречал устойчивым, но уже сдержанным сопротивлением и слушала тишину. Да, вот ещё, о чём забыла упомянуть – тишина! Невероятная, почти осязаемая и совершенно противоестественная в большом городе… Нарушаемая только тиканьем настенных часов в виде толстого гнома в ярко-красном колпаке, (я вообще до сегодняшнего дня понятия не имела, что они так громко тикают!) она была везде и напоминала покой кладбища или склепа. Она давила на мозги и стягивая голову не слабее железного обруча.

      Знаете, что я вам скажу? Не дай бог никому из вас, находясь на одной из центральных улиц большого, современного города, слышать лишь сводящее с ума тиканье глупо размалёванных настенных часов!

      У Билли тоже было тихо, но мне это скорее нравилось. Может быть, я ещё и за этим так долго ездила туда. Ведь та тишина была совсем другая. Она была уютная и ожидаемая. А значит привычная, почти домашняя. Мне иногда этого не хватает и сейчас.

      И хотя прошло порядочно времени, – мне неизвестно сколько даже примерно, может пара месяцев, а может гораздо больше, счёт вести бессмысленно в тех условиях, в которых я оказалась, – просыпаться в абсолютной, повсеместной тишине, всё ещё бывает очень страшно. Дело в том, что тишина незаметно вливается в уши, в мозг, разносится по крови, наполняя всё тело свинцовой тяжестью, не даёт возможности думать, анализировать, вспоминать, принимать решения…

      Она будто парализует волю и замораживает чувства. Это одно из того немногого, кстати, к чему привыкнуть невозможно. Лично я так и не смогла. Хотя вполне допускаю, что тем, кто не испытал подобного, понять это будет сложно. Мол, что такого ужасного в тишине?! Но когда она тотальна, неизменна и бесконечна, это мучительно… Это почти непереносимо. Если не желаете, или не имеете возможности убедиться на собственном опыте, просто поверьте…

      Одно из первых навыков, после практических уроков выживания, преподанных мне новыми обстоятельствами жизни, – это умение создавать небольшой, но более-менее регулярный шум возле себя. Это может быть, что угодно: звук собственных шагов, постукивание, похрустывание пальцев, найденная мной ветряная вертушка,